Юкагирские сказки
130 сказок
Список
БЕЗОБРАЗНЫЙ ЖЕНИХ
Жили муж с женой. Жили не бедно, все у них было — и еда, и хорошая одежда, и сильные олени.
Была у них одна-единственная дочь. Отец и мать очень любили свою дочь, берегли ее. Не пускали даже играть со сверстниками и сверстницами.
А время шло. Девочка росла, превращалась в девушку. Все красивее и стройнее становилась. Но одновременно она становилась все замкнутей, неразговорчивей. Даже перестала смеяться.
Родители ломали голову, что же происходит с их единственной дочерью.
А девушке хотелось лишь одного — она хотела выйти замуж за юношу, который, гости у соседей. Она целыми днями думала о нем, но сказать вслух о своем желании не решалась.
Вот однажды отец и мать пошли нарубить хвороста. Дочку одну оставили в чуме.
Мать вскоре вернулась назад, неся хворост. И вдруг подходя к чуму, она услышала пение в чуме. Это пела ее дочь.
— О как красив и силен
Молодой самец дикого оленя!
Но он совсем не подходит
К одной молодой важенке,
Несмотря на то, что
Все время на него глядит
Эта красивая важенка!
И никто не догадывается
Как важенке тяжело
Скрывать свое желание
Глубоко в сердце!
В это время подошел и отец, неся тальник. Мать рассказала ему об услышанном. И тут они догадались, что их дочь хочет выйти замуж.
На другой день отец девушки поговорил с соседями и было решено собрать юношей стойбища в чуме девушки. Надо сказать, никто из соседей не знал настоящего имени девушки, так как ее родители, стараясь поберечь дочь от злых духов, звали не по ее настоящему имени.
И вот, когда собрались юноши, отец девушки сказал:
— Моя дочь выросла и хочет перебраться в свой чум. Хозяином этого чума станет тот, кто правильно угадает ее имя.
Трое юношей тут же покинули чум, сославшись на то, это они собираются стать хозяевами других чумов. Среди оставшихся же был и тот, которого полюбила девушка.
Юноши сидели, опустив головы вниз — никто не смог правильно назвать имя девушки.
Девушка сидела тут же в чуме и страшно переживала за того юношу. Наконец, не выдержав, она шепнула свое имя. Но юноша был туговат на ухо и не расслышал подсказки девушки. Зато этот шепот услышал другой юноша с грязным и безобразным лицом, одетый во что-то лохматое, изорванное. Он и крикнул радостно.
— Я знаю! Я узнал!
И назвал имя девушки.
Увидев безобразного нищего, отец девушки даже поморщился от отвращения. А девушка залилась слезами.
— Ну что ж поделаешь, доченька, не плачь, — сказал наконец отец.— Слова мои уже не мои, поперек них идти же можем, грех!
Затем он проводил юношей до двери и обратно вернулся на свое место. Безобразный юноша сидел на том же самом мест и от него исходил тяжелый, смрадный запах. Отец девушки опять брезгливо, сморщил нос и сказал юноше.
— Ты пока переночуй у соседей. А там, что ж, заберешь свою жену.
На другое утро юноша пришел за своей невестой. Та ни за что не хотела идти замуж за него и, не выходя из своего ровдужного полога, горько плакала.
Мать стала уговаривать юношу пока не забирать, свою жену, пусть, мол, еще немножко побудет в родном чуме. Но тут заупрямился отец девушки, считая большим грехом невыполнение своего слова.
Наконец, молодожены собрались в дуть. Невесту покрыли ровдугой и муж увел ее от родителей.
Девушка всю дорогу беззвучно плакала, а лотом в изнеможении заснула, прислонившись к спине мужа.
Юноша, оказывается, был сиротой. Жил в старом, изорванном чуме. Внутри чума лежали облезлые шкуры. Не было ни стоя, ни посуды. Отовсюду несло чем-то гнилым, тяжелым запахом,
У девушки опять появились горькие слезы. И она села прямо у входа. Муж же ее, ничего не говоря, ушел. Девушка только рада была этому, ей противно было даже видеть его безобразное лицо. В душе она очень хотела, чтоб с ним что-нибудь случилось, тогда бы она вернулась обратно домой, к родителям.
Так она сидела и горько плакала. И, незаметно для себя, уснула. Она не знала долго ли, коротко ли спала, но удивилась тому, что лежит на мягкой постели. И онидигиль (дымовое отверстие чума) ей показался высоким, и ровдуга чума новой. Села девушка, посматривает вокруг — вся внутренность чума стала чистой. Откуда-то появился стол, на нем стоит разная еда. Пол застелен белыми шкурами.
«Неужели вижу сон?!» — подумала девушка и ущипнула себе кожу на руке. Нет, все было наяву.
И тут до ее слуха донеслись голоса танцующих людей. Она поднялась и, приоткрыв дверь, выглянула наружу.
На улице люди танцевали, взявшись за локоть друг друга. Среди них выделялся один стройный красивый юноша.
«О, хоть бы таким был у меня муж!» — подумала девушка, но, вспомнив своего безобразного мужа, тут же у входа села и опять заплакала.
И тут в чум зашел тот красивый юноша. Снял свой кафтан, положил у изголовья постели, в которой спала девушка. Вытер рукой выступивший на лбу пот. Девушка молча наблюдала за ним, он ей показался красивее прежнего.
— Ну что сидишь у входа?— вдруг спросил юноша.
— Не знаю, — смущенно сказала девушка и неуверенно спросила: — У меня был жених, где он сейчас?
— Я и есть,— ответил спокойно юноша.
— Да нет, он не такой был,— сказала девушка.
— Это я специально одевался в плохую одежду.
— Почему?— спросила девушка и вспомнила, как она ему желала плохого, смутилась и опять заплакала. Но это уже были слезы не тоски и печали — это были слезы радости.
А через несколько дней молодожены поехали навеститъ своих стариков. Те тоже не, могли нарадоваться от удивительного превращения безобразного вонючего зятя в красивого, статного мужчину.
Вскоре они переехали в стойбище зятя и все стали жить вместе.
Сказки и предания Севера. /Сост. Г. Н. Курилов-Улуро Адо, Г. И, Варламова.— Якутск: Кн. изд.-во, 1986. —88 с.
Была у них одна-единственная дочь. Отец и мать очень любили свою дочь, берегли ее. Не пускали даже играть со сверстниками и сверстницами.
А время шло. Девочка росла, превращалась в девушку. Все красивее и стройнее становилась. Но одновременно она становилась все замкнутей, неразговорчивей. Даже перестала смеяться.
Родители ломали голову, что же происходит с их единственной дочерью.
А девушке хотелось лишь одного — она хотела выйти замуж за юношу, который, гости у соседей. Она целыми днями думала о нем, но сказать вслух о своем желании не решалась.
Вот однажды отец и мать пошли нарубить хвороста. Дочку одну оставили в чуме.
Мать вскоре вернулась назад, неся хворост. И вдруг подходя к чуму, она услышала пение в чуме. Это пела ее дочь.
— О как красив и силен
Молодой самец дикого оленя!
Но он совсем не подходит
К одной молодой важенке,
Несмотря на то, что
Все время на него глядит
Эта красивая важенка!
И никто не догадывается
Как важенке тяжело
Скрывать свое желание
Глубоко в сердце!
В это время подошел и отец, неся тальник. Мать рассказала ему об услышанном. И тут они догадались, что их дочь хочет выйти замуж.
На другой день отец девушки поговорил с соседями и было решено собрать юношей стойбища в чуме девушки. Надо сказать, никто из соседей не знал настоящего имени девушки, так как ее родители, стараясь поберечь дочь от злых духов, звали не по ее настоящему имени.
И вот, когда собрались юноши, отец девушки сказал:
— Моя дочь выросла и хочет перебраться в свой чум. Хозяином этого чума станет тот, кто правильно угадает ее имя.
Трое юношей тут же покинули чум, сославшись на то, это они собираются стать хозяевами других чумов. Среди оставшихся же был и тот, которого полюбила девушка.
Юноши сидели, опустив головы вниз — никто не смог правильно назвать имя девушки.
Девушка сидела тут же в чуме и страшно переживала за того юношу. Наконец, не выдержав, она шепнула свое имя. Но юноша был туговат на ухо и не расслышал подсказки девушки. Зато этот шепот услышал другой юноша с грязным и безобразным лицом, одетый во что-то лохматое, изорванное. Он и крикнул радостно.
— Я знаю! Я узнал!
И назвал имя девушки.
Увидев безобразного нищего, отец девушки даже поморщился от отвращения. А девушка залилась слезами.
— Ну что ж поделаешь, доченька, не плачь, — сказал наконец отец.— Слова мои уже не мои, поперек них идти же можем, грех!
Затем он проводил юношей до двери и обратно вернулся на свое место. Безобразный юноша сидел на том же самом мест и от него исходил тяжелый, смрадный запах. Отец девушки опять брезгливо, сморщил нос и сказал юноше.
— Ты пока переночуй у соседей. А там, что ж, заберешь свою жену.
На другое утро юноша пришел за своей невестой. Та ни за что не хотела идти замуж за него и, не выходя из своего ровдужного полога, горько плакала.
Мать стала уговаривать юношу пока не забирать, свою жену, пусть, мол, еще немножко побудет в родном чуме. Но тут заупрямился отец девушки, считая большим грехом невыполнение своего слова.
Наконец, молодожены собрались в дуть. Невесту покрыли ровдугой и муж увел ее от родителей.
Девушка всю дорогу беззвучно плакала, а лотом в изнеможении заснула, прислонившись к спине мужа.
Юноша, оказывается, был сиротой. Жил в старом, изорванном чуме. Внутри чума лежали облезлые шкуры. Не было ни стоя, ни посуды. Отовсюду несло чем-то гнилым, тяжелым запахом,
У девушки опять появились горькие слезы. И она села прямо у входа. Муж же ее, ничего не говоря, ушел. Девушка только рада была этому, ей противно было даже видеть его безобразное лицо. В душе она очень хотела, чтоб с ним что-нибудь случилось, тогда бы она вернулась обратно домой, к родителям.
Так она сидела и горько плакала. И, незаметно для себя, уснула. Она не знала долго ли, коротко ли спала, но удивилась тому, что лежит на мягкой постели. И онидигиль (дымовое отверстие чума) ей показался высоким, и ровдуга чума новой. Села девушка, посматривает вокруг — вся внутренность чума стала чистой. Откуда-то появился стол, на нем стоит разная еда. Пол застелен белыми шкурами.
«Неужели вижу сон?!» — подумала девушка и ущипнула себе кожу на руке. Нет, все было наяву.
И тут до ее слуха донеслись голоса танцующих людей. Она поднялась и, приоткрыв дверь, выглянула наружу.
На улице люди танцевали, взявшись за локоть друг друга. Среди них выделялся один стройный красивый юноша.
«О, хоть бы таким был у меня муж!» — подумала девушка, но, вспомнив своего безобразного мужа, тут же у входа села и опять заплакала.
И тут в чум зашел тот красивый юноша. Снял свой кафтан, положил у изголовья постели, в которой спала девушка. Вытер рукой выступивший на лбу пот. Девушка молча наблюдала за ним, он ей показался красивее прежнего.
— Ну что сидишь у входа?— вдруг спросил юноша.
— Не знаю, — смущенно сказала девушка и неуверенно спросила: — У меня был жених, где он сейчас?
— Я и есть,— ответил спокойно юноша.
— Да нет, он не такой был,— сказала девушка.
— Это я специально одевался в плохую одежду.
— Почему?— спросила девушка и вспомнила, как она ему желала плохого, смутилась и опять заплакала. Но это уже были слезы не тоски и печали — это были слезы радости.
А через несколько дней молодожены поехали навеститъ своих стариков. Те тоже не, могли нарадоваться от удивительного превращения безобразного вонючего зятя в красивого, статного мужчину.
Вскоре они переехали в стойбище зятя и все стали жить вместе.
Сказки и предания Севера. /Сост. Г. Н. Курилов-Улуро Адо, Г. И, Варламова.— Якутск: Кн. изд.-во, 1986. —88 с.
ДИКАЯ ВАЖЕНКА
Один юноша, проснувшись однажды, осознал, что не знает, откуда он родом. Было лето. Была тьма комаров. Вот он развел огонь и сидел у дымокура Сидел так и думал: «Куда это пойти, чтобы спастись?». Так просидел до темноты. Сам страшно проголодался.
Вот стало смеркаться, и он пошел к озеру, хотя бы попить воды. И — надо же! — на берегу озера лежит раненая куропатка. Поранив, сокол уронил ее, и она упала, оказывается. Схватив ее, юноша прямо-таки сырой и съел. После того у него в глазах посветлело, и он, подумав: «Не встречу ли вдруг, если просто пойду по тундре, подобного мне двуногого», просто по тундре зашагал.
Вот утром, когда стало много комаров, он снова развел костер и, сидя у дымокура, провел день. Вечером опять пошел к берегу озера, хоть бы попить воды.
То озеро, оказывается, было небольшой речкой и — надо же! — там лежала одна щука. Она кочевала с одного озера на другое озеро, но вода в речке упала, и щука не в силах добраться, осталась там лежать. Он схватил ее. Опять сырой съел. Опять зашагал.
На другой день развел огонь и лежал, спасаясь от комаров. Лежал так, и тут до его ушей донесся стон иди что-то еще. Пошел в ту сторону. Надо же! — дикая важенка погибает от комаров. Сама очень жирная! Хотел убить ее, но не убил. Развел возле нее огонь, сделав так, чтобы дым валил на нее.
Глаза у той важенки сперва были закрыты, а тут она свои глаза приоткрыла. С любовью взглянула на юношу. Потом опять закрыла свои глаза.
Тот самый юноша в своих ладонях принес воду с озера. Вылил воду на ее ноздри. Дикая важенка снова открыла глаза.
Вот так и носил он воду до темноты. Непрестанно лил ей на ноздри.
Вечером дикая важенка поднялась. Поднялась, потом встала на передние колени и положила на землю голову. Вот потом стала с любовью смотреть на юношу.
Этот человек без внимания пребывает. Потом, сказав: «Пусть живет, бедняжка!», по тундре зашагал.
Дикая важенка не отстает. Идет за ним. Этот человек отгонял ее. Нет, не отстает. Все время ложится, как до этого сказано.
«О, что это с ней?» — сказал он и в тот раз, когда та дикая важенка опять легла, пнул ее по ноздрям. Тут брызнула кровь! Когда кровь брызнула, та важенка превратилась в пригожую девушку!
— О, хорошо, что додумался! — сказав, подошла к тому юноше.
— О, хорошо, что для меня есть подруга! — сказав, тот юноша взял девушку за руку.
Вот с тех пор они стали жить вместе. Хорошо жили, стали богатыми, многодетными.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Вот стало смеркаться, и он пошел к озеру, хотя бы попить воды. И — надо же! — на берегу озера лежит раненая куропатка. Поранив, сокол уронил ее, и она упала, оказывается. Схватив ее, юноша прямо-таки сырой и съел. После того у него в глазах посветлело, и он, подумав: «Не встречу ли вдруг, если просто пойду по тундре, подобного мне двуногого», просто по тундре зашагал.
Вот утром, когда стало много комаров, он снова развел костер и, сидя у дымокура, провел день. Вечером опять пошел к берегу озера, хоть бы попить воды.
То озеро, оказывается, было небольшой речкой и — надо же! — там лежала одна щука. Она кочевала с одного озера на другое озеро, но вода в речке упала, и щука не в силах добраться, осталась там лежать. Он схватил ее. Опять сырой съел. Опять зашагал.
На другой день развел огонь и лежал, спасаясь от комаров. Лежал так, и тут до его ушей донесся стон иди что-то еще. Пошел в ту сторону. Надо же! — дикая важенка погибает от комаров. Сама очень жирная! Хотел убить ее, но не убил. Развел возле нее огонь, сделав так, чтобы дым валил на нее.
Глаза у той важенки сперва были закрыты, а тут она свои глаза приоткрыла. С любовью взглянула на юношу. Потом опять закрыла свои глаза.
Тот самый юноша в своих ладонях принес воду с озера. Вылил воду на ее ноздри. Дикая важенка снова открыла глаза.
Вот так и носил он воду до темноты. Непрестанно лил ей на ноздри.
Вечером дикая важенка поднялась. Поднялась, потом встала на передние колени и положила на землю голову. Вот потом стала с любовью смотреть на юношу.
Этот человек без внимания пребывает. Потом, сказав: «Пусть живет, бедняжка!», по тундре зашагал.
Дикая важенка не отстает. Идет за ним. Этот человек отгонял ее. Нет, не отстает. Все время ложится, как до этого сказано.
«О, что это с ней?» — сказал он и в тот раз, когда та дикая важенка опять легла, пнул ее по ноздрям. Тут брызнула кровь! Когда кровь брызнула, та важенка превратилась в пригожую девушку!
— О, хорошо, что додумался! — сказав, подошла к тому юноше.
— О, хорошо, что для меня есть подруга! — сказав, тот юноша взял девушку за руку.
Вот с тех пор они стали жить вместе. Хорошо жили, стали богатыми, многодетными.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
ДОВУРЭ
Довурэ имел жену. Ходил на промысел. Однажды когда шел, с верхушки дерева послышался крик:
— Довурэ, Довурэ, иди, иди сюда!
Довурэ говорит:
— Кто меня зовет? — потом глянул на верхушку дерева, глянул и увидел, что на дереве стоит сруб. Туда поднялся, В тот сруб попал, сруб закричал:
— Мой хозяин, приди скорее, мне плохо!
Тут раздались шаги сказочного старика, послышалось его пение:
— Лилу-лилу,
роща на другом берегу,
я старичков в лабазе засушу,
лилу-лилу!
Поднялся на то дерево. Взял Довурэ, в карман его сунул. Тому срубу говорит:
— Еще других налови!
Сказочный старик ушел.
У старика было восемь детей. Дети его обрадовались: отец еду принес. Подвесил Довурэ в доме. Довурэ говорит:
— Дед, меня твой нож не возьмет. Иди к Сирхаси, проси его нож.
— Сказочный старик тогда пошел. Пришел к Сирхаси.
— Сирхаси, я к тебе пришел.
— Зачем? — говорит. — Зачем просишь нож?
Сказочный старик говорит:
— Чтобы съесть мясо Довурэ. — Для этого мой нож не достаточно острый. Давай иди к Нядяйе, проси его точило.
— Нядяйе, дай твое точило.
На это Нядяйе говорит:
— Зачем тебе?
Тогда сказочный старик говорит:
— Чтобы съесть мясо Довурэ.
На это Нядяйе говорит:
— Мое точило очень большое. Ты никак не поднимешь, смотри. Иди к корове, иди проси.
Сказочный старик снова пошел, пришел.
—Корова, к тебе пришел.
Корова говорит:
— Зачем ты пришел?
Сказочный старик говорит:
— Чтобы съесть мясо Довурэ.
Корова говорит:
— Дети, давайте выйдите, наденьте на вашу корову завязок и отдайте ее дедушке
Тогда дети вышли и отдали сказочному старику маленькую-маленькую коровку.
Тогда старик-корова говорит сказочному старику:
— Уводи с собой мою корову, только ты не сердись и назад не оглядывайся.
— Почему буду сердиться?
Затем сказочный старше надел на свою корову завязок и повел ее.
Вдруг у этого теленка через нос и рот выходит огонь. Стал таким большим быком, железные рога выставил. Затем сказочного старика в плечо боднул. Все его сердце с легкими рогами вынес, выдавил.
Тут сказочный старик говорит:
— Корова, корова, эй-йуо, эй-йуо!
Тогда корова опять боднула. Когда боднула, сказочный старик говорит:
— Корова, корова, мне спать хочется. Я буду спать.
Так сказочный старик умер.
Пошла тогда корова к его дому. Видит: Довурэ съел всех детей сказочного старика. Корова говорит Довурэ:
— Сруби под корень то дерево и сожги его как дрова.
Довурэ тогда пошел. Дошел до того дерева, а там красивая девушка сидит и расчесывает свои серебряные волосы.
Довурэ подошел и говорит:
— Держись, держись, раз ты так, я тебя убью!
На это женщина говорит:
— Хороший человек, хороший человек! Пожалуйста, не убивай меня! Это сказочный старик, превратив меня в сруб, заманивал мною людей, запугивал и связывал их. Я пошла собирать ягоды и заблудилась, он меня нашел и напугал, превратил в сруб.
Тогда Довурэ взял ту женщину в жены. Привел со всеми детьми свою старую жену. Дважды женившись, Довурэ стал жить.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
— Довурэ, Довурэ, иди, иди сюда!
Довурэ говорит:
— Кто меня зовет? — потом глянул на верхушку дерева, глянул и увидел, что на дереве стоит сруб. Туда поднялся, В тот сруб попал, сруб закричал:
— Мой хозяин, приди скорее, мне плохо!
Тут раздались шаги сказочного старика, послышалось его пение:
— Лилу-лилу,
роща на другом берегу,
я старичков в лабазе засушу,
лилу-лилу!
Поднялся на то дерево. Взял Довурэ, в карман его сунул. Тому срубу говорит:
— Еще других налови!
Сказочный старик ушел.
У старика было восемь детей. Дети его обрадовались: отец еду принес. Подвесил Довурэ в доме. Довурэ говорит:
— Дед, меня твой нож не возьмет. Иди к Сирхаси, проси его нож.
— Сказочный старик тогда пошел. Пришел к Сирхаси.
— Сирхаси, я к тебе пришел.
— Зачем? — говорит. — Зачем просишь нож?
Сказочный старик говорит:
— Чтобы съесть мясо Довурэ. — Для этого мой нож не достаточно острый. Давай иди к Нядяйе, проси его точило.
— Нядяйе, дай твое точило.
На это Нядяйе говорит:
— Зачем тебе?
Тогда сказочный старик говорит:
— Чтобы съесть мясо Довурэ.
На это Нядяйе говорит:
— Мое точило очень большое. Ты никак не поднимешь, смотри. Иди к корове, иди проси.
Сказочный старик снова пошел, пришел.
—Корова, к тебе пришел.
Корова говорит:
— Зачем ты пришел?
Сказочный старик говорит:
— Чтобы съесть мясо Довурэ.
Корова говорит:
— Дети, давайте выйдите, наденьте на вашу корову завязок и отдайте ее дедушке
Тогда дети вышли и отдали сказочному старику маленькую-маленькую коровку.
Тогда старик-корова говорит сказочному старику:
— Уводи с собой мою корову, только ты не сердись и назад не оглядывайся.
— Почему буду сердиться?
Затем сказочный старше надел на свою корову завязок и повел ее.
Вдруг у этого теленка через нос и рот выходит огонь. Стал таким большим быком, железные рога выставил. Затем сказочного старика в плечо боднул. Все его сердце с легкими рогами вынес, выдавил.
Тут сказочный старик говорит:
— Корова, корова, эй-йуо, эй-йуо!
Тогда корова опять боднула. Когда боднула, сказочный старик говорит:
— Корова, корова, мне спать хочется. Я буду спать.
Так сказочный старик умер.
Пошла тогда корова к его дому. Видит: Довурэ съел всех детей сказочного старика. Корова говорит Довурэ:
— Сруби под корень то дерево и сожги его как дрова.
Довурэ тогда пошел. Дошел до того дерева, а там красивая девушка сидит и расчесывает свои серебряные волосы.
Довурэ подошел и говорит:
— Держись, держись, раз ты так, я тебя убью!
На это женщина говорит:
— Хороший человек, хороший человек! Пожалуйста, не убивай меня! Это сказочный старик, превратив меня в сруб, заманивал мною людей, запугивал и связывал их. Я пошла собирать ягоды и заблудилась, он меня нашел и напугал, превратил в сруб.
Тогда Довурэ взял ту женщину в жены. Привел со всеми детьми свою старую жену. Дважды женившись, Довурэ стал жить.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
ГОРЯЧИЕ СЛЁЗЫ
Жили два брата, у них сестра была. Братья каждый день силы набирались, боролись, чтобы стать сильными. Потом спать ложились и спали трое суток. Сестра по дому всю работу делала.
Однажды, когда братья уснули, с неба стал спускаться черт. Он хотел убить братьев и взять их сестру. Девушка увидела черта и стала будить братьев, не они не просыпались. Тогда она стала бить их, но и тогда они не проснулись. Девушка заплакала. Одна слеза пала на старшего брата, а другая на младшего. Братья проснулись, вскочили и убили черта. После этого они спросили:
— Сестра, что это на нас упало, такое горячее и тяжелое?
— Это мои слезы,— ответила она.
Лунное лицо / сост. и обраб. Л.Н. Жукова, О.С. Чернецов. – Якутск: Кн.изд-во, 1992-128 с.
Однажды, когда братья уснули, с неба стал спускаться черт. Он хотел убить братьев и взять их сестру. Девушка увидела черта и стала будить братьев, не они не просыпались. Тогда она стала бить их, но и тогда они не проснулись. Девушка заплакала. Одна слеза пала на старшего брата, а другая на младшего. Братья проснулись, вскочили и убили черта. После этого они спросили:
— Сестра, что это на нас упало, такое горячее и тяжелое?
— Это мои слезы,— ответила она.
Лунное лицо / сост. и обраб. Л.Н. Жукова, О.С. Чернецов. – Якутск: Кн.изд-во, 1992-128 с.
БЕЗГОЛОВЫЙ ЧЕЛОВЕК
Один человек пошел оленевать. Ходил так, увидел человека, разделывающего тушу дикого оленя. Стал присматриваться: головы не видно. Стал соображать: «Если убегу, догонит — лучше пойду посмотрю».
Пока шел к тому человеку, увидел дикого оленя, убил, убив, стал разделывать. Разделывая, посматривал на того человека.
Тот человек, разделав тушу, направился к нему. Когда он ближе подходил, этот человек хорошенько рассматривал, где его голова, — нет.
Безголовый подошел. Этот человек смотрит: глаза у того на плечах. Глазами на безголовом рот его ищет: нигде не видно. Подойдя, безголовый сказал:
—Откуда ты, человек, пришел?
— Отсюда, мой дом находится недалеко. А ты откуда пришел?
Тот безголовый говорит:
— Я прибыл издалека, хожу в поисках еды. Здесь вместе заночуем, не бойся меня, я тебя не трону. И ты меня не трогай.
— Ладно, заночуем.
Развели костер. Поджаривая на огне, приготовили еду. Тот безголовый человек затолкал под мышку целую лопатку. Там у него рот был, оказывается. Плечами только задвигал, оттуда голую кость вытащил.
Поели, легли спать. Тот настоящий человек неотступно следил за движениями безголового. Так всю ночь не спал.
Поднявшись, кое-что поели. Вот потом собрались уходить. Безголовый человек говорит:
— Дай мне что-нибудь, я тоже дам. А то своим людям расскажешь — не поверят. Я тоже своим людям давай покажу.
Так и сделали.
— Как ты унесешь своего дикого оленя? — говорит безголовый человек. — Я-то сейчас все унесу, на себе утащу.
— Я попозже из дома приеду на оленях, — сказал другой.
В разные стороны пошли. Этот человек, немного отойдя, спрятался, смотрит назад. Приятель его, дойдя до своего дикого оленя, целиком его поднял. Пошел дальше — так и скрылся, легко шагая.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Пока шел к тому человеку, увидел дикого оленя, убил, убив, стал разделывать. Разделывая, посматривал на того человека.
Тот человек, разделав тушу, направился к нему. Когда он ближе подходил, этот человек хорошенько рассматривал, где его голова, — нет.
Безголовый подошел. Этот человек смотрит: глаза у того на плечах. Глазами на безголовом рот его ищет: нигде не видно. Подойдя, безголовый сказал:
—Откуда ты, человек, пришел?
— Отсюда, мой дом находится недалеко. А ты откуда пришел?
Тот безголовый говорит:
— Я прибыл издалека, хожу в поисках еды. Здесь вместе заночуем, не бойся меня, я тебя не трону. И ты меня не трогай.
— Ладно, заночуем.
Развели костер. Поджаривая на огне, приготовили еду. Тот безголовый человек затолкал под мышку целую лопатку. Там у него рот был, оказывается. Плечами только задвигал, оттуда голую кость вытащил.
Поели, легли спать. Тот настоящий человек неотступно следил за движениями безголового. Так всю ночь не спал.
Поднявшись, кое-что поели. Вот потом собрались уходить. Безголовый человек говорит:
— Дай мне что-нибудь, я тоже дам. А то своим людям расскажешь — не поверят. Я тоже своим людям давай покажу.
Так и сделали.
— Как ты унесешь своего дикого оленя? — говорит безголовый человек. — Я-то сейчас все унесу, на себе утащу.
— Я попозже из дома приеду на оленях, — сказал другой.
В разные стороны пошли. Этот человек, немного отойдя, спрятался, смотрит назад. Приятель его, дойдя до своего дикого оленя, целиком его поднял. Пошел дальше — так и скрылся, легко шагая.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
БОЖИЙ ПЛАТОК
Давно это было. У реки Ясачной стояло маленькое юкагирское село. В ветхом домишке на краю села жили старик со старушкой. Жили бедно, часто голодали.
Однажды весной поздним вечером разыгралась сильная метель. Ветер, снег, темень – ничего не видно. Старик сидел у печки и чинил сети, а старушка шила для старика уктусы, меховые чулки.
Вдруг в дверь тихо постучали. Открывши дверь, они увидели маленького, белого от снега старичка. Опёршись о посох, он еле стоял от усталости.
– Пустите, пожалуйста, на ночлег. Я голоден и очень замерз, – еле слышно произнес он.
Не раздумывая, сердобольные хозяева посадили гостя у теплой печки. А старушка из последней горстки муки напекла лепешек и напоила его горячим чаем.
Старичок, согревшись и поблагодарив, засобирался в дорогу, но хозяева не отпустили его: "Куда же ты в такую пургу и темень пойдешь. Оставайся у нас, отдохни, а там видно будет". Со спокойным сердцем уснул старичок на теплой лежанке.
Рано утром гость стал прощаться и сказал:
– Вы очень добрые и сердечные люди, спасибо вам. Когда пойдете проверять петли, то увидите пенек, а у пенька платок. Возьмите оттуда то, что вам надо.
С этими словами он ушел. Очень удивились хозяева его словам, да так и остались в недоумении.
Через некоторое время пошел старик петли проверять. Смотрит, а у пенька на снегу красивый платок лежит, а там чего только нет: и сахар, и чай, и табак, и разная еда. Вспомнил старик удивительного гостя, обрадовался такому дару, сложил гостинцы в мешок и пошел домой.
Поели они со старушкой с радостью, да еще и про запас осталось.
Узнали в селе о таком чуде, старичок рассказал, как все было. Пошли люди на то место, где платок лежал, а там ни пенька, ни платка, только чистый снег.
Потом люди об этом по-разному говорили. Одни говорили, что это сильный шаман приходил. Другие говорили, что старичок с посохом и платок были сланцами от Бога.
Любовь Демина.
Однажды весной поздним вечером разыгралась сильная метель. Ветер, снег, темень – ничего не видно. Старик сидел у печки и чинил сети, а старушка шила для старика уктусы, меховые чулки.
Вдруг в дверь тихо постучали. Открывши дверь, они увидели маленького, белого от снега старичка. Опёршись о посох, он еле стоял от усталости.
– Пустите, пожалуйста, на ночлег. Я голоден и очень замерз, – еле слышно произнес он.
Не раздумывая, сердобольные хозяева посадили гостя у теплой печки. А старушка из последней горстки муки напекла лепешек и напоила его горячим чаем.
Старичок, согревшись и поблагодарив, засобирался в дорогу, но хозяева не отпустили его: "Куда же ты в такую пургу и темень пойдешь. Оставайся у нас, отдохни, а там видно будет". Со спокойным сердцем уснул старичок на теплой лежанке.
Рано утром гость стал прощаться и сказал:
– Вы очень добрые и сердечные люди, спасибо вам. Когда пойдете проверять петли, то увидите пенек, а у пенька платок. Возьмите оттуда то, что вам надо.
С этими словами он ушел. Очень удивились хозяева его словам, да так и остались в недоумении.
Через некоторое время пошел старик петли проверять. Смотрит, а у пенька на снегу красивый платок лежит, а там чего только нет: и сахар, и чай, и табак, и разная еда. Вспомнил старик удивительного гостя, обрадовался такому дару, сложил гостинцы в мешок и пошел домой.
Поели они со старушкой с радостью, да еще и про запас осталось.
Узнали в селе о таком чуде, старичок рассказал, как все было. Пошли люди на то место, где платок лежал, а там ни пенька, ни платка, только чистый снег.
Потом люди об этом по-разному говорили. Одни говорили, что это сильный шаман приходил. Другие говорили, что старичок с посохом и платок были сланцами от Бога.
Любовь Демина.
МАКУШКА ТРАВЯНОГО СТЕБЛЯ
Жил старик ей свое! старухой. Старик был калекой — мог передвигаться лишь ползком или па четвереньках.
Был у них сын, один-единственный — их защитник и кормилец.
Старик не всегда был такой. В молодости он был добрым молодцем. Реки перепрыгивал словно маленькие речушки — в челноке не нуждался. Дикого оленя убивал с одного выстрела. Если же ему не хотелось тащиться с тушей, дикого зверя пригонял домой, направляя сзади палкой. И там, возле дома, хватал его за задние ноги и, перевернув словно годовалого олененка, приканчивал. А это было страшным хреном, оказывается, нельзя было убивать дитя природы, догнав сзади и схватив руками. Об этом он узнал слишком поздно, когда у него стали болеть ноги. Поэтому он сейчас старался предостеречь сына от такой охоты. Он сыну говорил:
— Каким бы удалым ты ни был, никого не забивай и не добывай при помощи своих быстрых ног и сильных рук. Это страшный грех! Будешь мучиться как я!..
Сын тоже рос удалым молодцем. Он так же дикого оленя убивал с одного выстрела. Реки перепрыгивал, словно маленькие речушки. Но особенно он был силен в беге. Бегал так легко и быстро, что верхушки трав под, его ногами не успевали ложиться, пока он, убирал ногу — верхушки трав лишь слегка наклонялись, словно от порыва, ветра.
За это его прозвали Улиграл Оича — Макушка Травяного Стебля. Юноша, каждый день уходил из дому рано утром и возвращался поздним вечером. Иногда он приходил с добычей, иногда же, уходил просто добегать, узнавать ближние земли. В такие дни он до полудня старался добежать до какой-либо приметной сопки или едомы, чтобы в следующий раз за это же время пробежать еще дальше.
Как-то однажды Макушка Травяного Стебля так далеко пробежал, что еще до полудня добрался до совершенно незнакомых мест. Здесь все было необыкновенно — и высокие зеленые сопки, и едомы с белыми утесами, и птицы с пронзительными криками.
И вдруг Макушка Травяного Стебля заметил трех лебедой вдали. Они спустились в одно небольшое озерко. Потом вышли на берег и, сняв свои крылья, превратились в девушек.
Юноше никогда не приходилось видеть подобное, и он «от удивления застыл на одном месте.
Между тем девушки подошли к. одиноко растущему корявому дереву и на его ветках повесили свои крылья. Затем опять направились к озерку и стали купаться.
«Что мне делать?» — подумал Макушка Травяного Стебля, вспомнив как убивается старая мать из-за того, что у ней нет помощницы, новой хранительницы их Древнего очага. Он был уверен, что успеет добежать до крыльев до того, как девушки наденут их. И тогда!.. и тогда появилась бы новая хранительница их древнего «очага, мать будущих его детей. Но если так найдет свою невесту, то получится, что употребит силу своих быстрых йог и ловких рук!.. А это, как говорил отец, страшный грех!
Пока он так думал, девушки надели свои крылья и улетели к облакам, скрылись из виду.
Дома Макушка Травяного Стебля рассказал отцу про диковинных лебедей, превращающихся в девушек. И спросил:
— Что мне надо было делать?
Отец долго сидел молча — нельзя было понять, радуется или печалится. Наконец он зашевелился, словно поймав долго пропадавшую мысль, и сказал:
— Завтра проведаешь западные земли. Если встретишь что-то необычное, значит лебеди встретились к счастью; если же никого не встретишь — горе ждет тебя впереди...
Последние слова отца немного озадачили сына, однако «он тут же спросил:
— А что будет, если я никуда не пойду?
— Вот это я не знаю,— открыто признался отец, но по его лицу было видно, что ему не понравились слой сына.
Ночью Макушка Травяного Стебля долго не мог заснуть, — только он впадал в забытье, как его будили слова отца: «а если дикого не встретишь — горе ждет тебя впереди!..»
На другой день он направился туда, куда указал отец. Бежал он не спеша, поглядывая по сторонам, боясь проворонить что-либо необычное. Но ничего пока не встречалось, почему-то даже птицы не летали.
«Как же так? Неужели так и никого не встречу?» — начал думать с нарастающей тревогой Макушка Травяного Стебля, когда вдали показался большой, монхо,— конечный пункт его пути. Теперь оп уже не бежал, а медленно шагал, чтоб хотя бы мысленно сделать длиннее расстояние до неумолимо приближающегося монхо.
А вокруг не было ни одной души— даже криков чаек не было слышно, даже писк мышей не раздавался. В уши влетали лишь слова: «...если никого не встретишь — горе ждет тебя впереди!..»
Между тем до монхо осталось совсем немного. Юноша уже не оглядывался по сторонам — ему стало ясно, лебеди ему встретились к горю. Ему было обидно особенно от того, что отцу и матери на старости лет не придется жить в тепле и покое, ухаживая за внучатами — ведь только эта мысль их крепко еще держала на этой земле.
От этих размышлений и от жалости к родителям у Макушки Травяного Стебля аж увлажнялись глаза, и он уже шел, почти не глядя вперед. И тут-то он чуть не споткнулся обо что-то, мягкое, от неожиданности он отпрыгнул в сторону и только тут увидел сильно слетавшего старикашку.
— Зачем ты пугаешь человека! — вскрикнул он и, заметив смущение юноши, спокойно спросил: — Кто ты?
— Макушка Травяного Стебля.
— A-а!.. Слышал-слышал о тебе, — сказал старик и спросил: — Куда идешь?
— Отец меня сюда послал, — сказал юноша и рассказал о трех лебедях,
— Смотри-ка! — удивился старикашка. — Значит, они себя показали тебе!.. Ну смотри, теперь держись!.. Но ты хорошо поступил, что не поспешил, что захотел сначала послушать совет старых людей...
Макушка Травяного Стебля выслушал старика, не проронив ни слова. Старик рассказал ему все, что следует делать при следующей встрече с лебедями.
— Смотри, сынок, будь осторожен!— сказал он на прощание.— Если они тебя заметят, значит, счастья и удачи у тебя не будет впереди!
На другой день юноша поднялся рано и очень быстро побежал в сторону озера. Сделал себе хорошее укрытие недалеко от дерева, и стал ждать.
Лебеди прилетели внезапно — Макушка Травяного Стебля их заметил лишь тогда, когда они делали круг над озером.
Сделав несколько кругов, лебеди друг за другом спустились на озеро, подплыли к берегу, поднялись на берег и, сняв крылья, превратились в белолицых красавиц.
Юноша особенно внимательно следил за той, которая последней поднялась на берег и последней сняла крылья. Это была самая младшая из сестер и именно ее крылья он должен был взять незаметно для всех.
Девушки, держа крылья, подошли к корявому дереву и повесили их на разных ветвях. Самая младшая из сестер повесила на самой нижней ветке.
Когда девушки пошли купаться, Макушка Травяного Стебля выполз из своего укрытия и осторожно начал продвигаться к дереву. Он подкрадывался бесшумно, прячась за бугры и тальники. На одном месте под пим хрустнула хворостинка. Девушки тут же услышали это — перестали купаться и настороженно стали посматривать в сторону дерева. Макушка Травяного Стебля в это время перестал даже дышать, ему казалось, что его дыхание раздается далеко по кругу.
Наконец, девушки опять, стали купаться, и Макушка Травяного Стебля опять начал подкрадываться. Вскоре он оказался у основания корявого дерева, осторожно снял крылья с нижней ветки и так же бесшумно отполз от дерева.
Макушка Травяного Стебля был уже далеко, когда сзади раздались вскрики девушек. Услышав это, юноша поднялся и еще некоторое время шел вперед, не оборачиваясь назад. Только после этого он обернулся и пошел к девушкам.
Увидев приближающегося человека, старшие сестры надели крылья и улетели к облакам.
На берегу озера осталась одна девушка. Она плакала, глядя вослед старшим сестрам.
Макушка Травяного Стебля подошел к ней и тихо сказал:
— Не плачь, пожалуйста, ладно.
— Верни мои крылья! — сказала та строго, не оборачиваясь на юношу и продолжая всхлипывать.
— Сейчас не могу,— сказал мирно юноша.— Пойдем сначала к моим родителям. Там посмотрим, может, сразу же верну...
Девушка перестала плакать и краем глаз взглянула на Макушку Травяного Стебля. Тот стоял виновато улыбаясь, и девушка невольно улыбнулась.
Когда сын пришел домой с девушкой, отец и мать очень обрадовались. Позвали гостей и устроили большой пир.
Макушка Травяного Стебля предупредил всех, что девушка еще не является его невестой, что она просто гостья. Поэтому гости, много играли, пели, чтобы девушке не было скучно. Девушке все это очень понравилось, понравились и люди. Но особенно ей понравился юноша, укравший ее крылья. Поэтому когда он предложил ей остаться у них, она не воспротивилась и вскоре стала женой Макушки Травяного Стебля.
Прошло несколько дней. Молодая жена помогала свекрови шить одежду для мужа, бегала за дровами и водой, варила еду. Старики не могли нахвалиться своей невестой, дни у них пошли один веселее другого. В отличие от них невестка с каждым днем становилась все печальнее и печальнее. Это заметили все. И один рад, вернувшись с охоты, муж спросил у нее:
— Что с тобой, жена? Не нравится тебе у нас?
— Нет,— сказала та.— Мне здесь все нравится. Но я боюсь своих старших братьев. Они все равно придут, сюда. И тогда... всех нас убьют.
— Что же нам делать?
— Надо их опередить. Нам надо пойти к моим родителям.
— Ну что ж, пойдем. Только стариков надо предупредить.
Старик и старуха, конечно, поплакали, но не стали задерживать молодых.
Сборы молодых были недолгими, взяли немножко мяса на дорогу да крылья лебединые...
День был яркий, солнечный, небо голубое-голубое, без единого облачка. И ветер был мягкий, он дул легонько, словно для того лишь, чтобы о себе дать знать.
Словом, стояла очень приятная для путешествия погода. И путники продвигались довольно быстро.
На одном месте они сделали привал. Поели, отдохнули,
— Отсюда я одна полечу,— сказала молодая жена.— У моих братьев много сторожей, все равно нас обоих не пропустят.
— Кого же мне ждать, тебя или другого человека?
— Другой человек придет, если даже этого не захотят мои братья. Мой отец меня сильно любит, я его уговорю...
— Ладно. Только я не буду стоять на одном месте. Я потихонечку буду идти следом за тобой.
— Когда человек придет, постарайся все делать так, как он будет делать: если побежит — беги, подпрыгнет — подпрыгни.
Сделав такие наставления, жена надела крылья и улетела прямо к облакам. Макушка Травяного Стебля же зашагал в том направлении, куда улетела его жена.
Шел довольно долго. Постепенно ветер усилился, пригнал; тучи, которые вскоре закрыли солнце. Потом стали накрапывать дождь, он перешел в ливень с градом. Макушка Травяного Стебля промок насквозь, но продолжал
«Ну и долго же собирается в путь!» — подумал он с раздражением о человеке, который должен был придти ему навстречу.
Ливень с градом постепенно стих, потом перестал. Ветер погнал тучи прочь и опять выглянуло солнце. Опять стало светло и ярко вокруг.
Тут-то наконец и увидел Макушка Травяного Стебля приближающегося к нему человека. Тот шел довольно странно-то взлетал над деревьями, то опять исчезал под ними. Только потом, когда совсем близко подошел прыгун, Макушка Травяного Стебля понял: он ногой ступал на землю, а другой — на верхушку дерева:
—А-а! Вот ты какой, оказывается, несчастный воришка!..
С такими словами незнакомец остановился перед Макушкой Травяного Стебля и стал оглядывать его, словно решая, с какой стороны начать есть этот лакомый кусочек.
Макушка Травяного Стебля стоял молча, не шелохнувшись.
— Ну что ж! — сказал между тем незнакомец с видимым сожалением.— Отец велел привести тебя, поганого воришку, в целости и сохранности. Поэтому пойдем, что ли?
— Ладно, пойдем,— ответил Макушка Травяного Стебля.
— Не зря, наверное, тебя зовут Макушкой Травяного Стебля! Смотри, ни одна травинка не должна упасть под твоими ногами, когда добежим!
Сказав это, незнакомец побежал своим странным способом: одной ногой ступал на верхушку дерева, другой на верхушку травы. При этом, верхушки деревьев и трав лишь слегка покачивались словно от легкого дуновения ветра.
Так бежали довольно долго. Макушка Травяного Стебля бежал все время, задевая рукой подол кафтана незнакомца, чтоб не отстать, и даже не заметил, как они оказались у края большого стойбища.
Они вошли в чум. Там сидел огромный старик.
— Ну, каков он?— спросил старик сына. Тот дышал с трудом и еле выговорил:
— Кажется, ничего...
— А ты почему так тяжело дышишь? Ведь твой напарник дышит так, словно зашел с соседнего чума! — сказал строго старик.
Сын ничего не ответил, только почесал затылок.
— Ну ладно, иди, позови своих братьев! — сказал старик и пригласил Макушку Травяного Стебля сесть у стола.
— Да-а! — сказал старик, немножко помолчав.— А ты знаешь, что делают у нас с ворами?
Макушка Травяного Стебля ничего не ответил. Только сейчас он понял, что для родителей жены он вор. А вора полагается обезглавить, чтоб такие низменные мысли не перекочевали к другим.
— Я-то думал, мой младший сын хорошо натренировал свое тело,— сказал между тем старик, как бы продолжая разговор с кем-то.— Нет, не такой он, оказывается. Даже на таком коротком пробеге сердце у него приперло к горлу!
В это время в чум вошли трое вооруженных копьями молодых людей. Среди них был и тот, кто привел сюда Макушку Травяного Стебля.
— Дети! — обратился старик к старшим сыновьям.— На таком коротком пробеге ваш брат чуть не потерял дыханье. А этот воришка дышит, словно человек, зашедший с соседнего дома.
Тут наступило тягостное молчание.
— Что будем делать?— сказал наконец суровый старик.
— Отрубим голову воришке! — сказал старший из братьев.
Тут опять наступила тягостная тишина.
Старик долго сидел молча, глядя на потухший очаг. Сидел не шелохнувшись и ни разу не мигнув, так словно, заснул с открытыми глазами. Братья тоже стояли не шелохнувшись, словно боясь растревожить сон отца.
И вдруг старик ловко вскочил на ноги, быстро подошел к задней стенке чума и вытащил из ножен большой нож. Все это старик проделал так стремительно, что Макушка Травяного Стебля даже не успел встать — как подобает делать гостю, когда поднимается хозяин дома.
Молодые же люди меж тем встали у входа, загородив, выход копьями. Но, к их удивлению, старик жестом повелел им вернуться на место, а сам взял одно, полено, быстро выстругал один его колец — получилось нечто выпуклое, похожее на кочку. Отрубил его одним ударом ножа и сказал:
— Отрубили голову воришке!
Сыновья только переглянулись меж собой от недоумения.
— Будем считать, что вора среди нас уже нет. Будем считать, что вашу сестру нашел этот молодой человек. Пусть живут они вместе. И чтоб все знали, что Макушка Травяного Стебля является нашим зятем, заколите оленей, позовите всех наших людей и устройте большой пир!
Пока сыновья и все домашние занимались подготовкой большого празднества, Макушка Травяного Стебля находился у старика. Тот расспрашивал о его родителях, их жизни, обычаях. Все это он делал не от простого любопытства — хотел узнать характер и ум своего зятя.
И вот наступил день празднества.
В огромном чуме старика собрались самые уважаемые люди племени, остальные устроились в соседних чумах. Здесь же в большом чуме, было семейство старика жена, сыновья, дочери.
Когда стол был накрыт всяческими яствами, старик пригласил сесть по правую сторону от себя Макушку Травяного Стебля и свою младшую дочь. После этою вей стали рассаживаться по своим местам у стола. Молодые же люди, которые должны были доводить главные новости дома по другим домам, расселись недалеко от входа за отдельным столом.
Наконец все сели и старик обратился к своим ближайшим помощникам со словами:
— Друзья мои! Мы сегодня собрались, чтоб поставить новый чум моей младшей дочери. А хозяином этого чума согласился быть вот этот молодой человек — Макушка Травяного Стебля. Прошу превозносить нашего зятя!
Старейшины с видимым любопытством стали разглядывать зятя, который в это время поднялся на ноги и раскланялся всем.
Нарочные в это время друг за другом выбежали из дому, чтоб передать первую новость соседним чумам.
После этого все поели-попили, а затем вышли из чума и начались танцы. Слова танца выводил сам старик и все за ним повторяли слова благодарности земле, небу, сородичам, прошедшим хорошим и будущим светлым дням, мудрым старикам и сильным молодым мужчинам, удаче и счастливой жизни.
В середине танца старик внезапно остановился и с такими словами обратился к своим людям:
— Люди мои! Я старый стал! Настала пора вместо меня выбрать нового предводителя!.. Кого бы вы хотели иметь своим предводителем?
— Уважаемый, ты сам укажи, кто достоин быть твоим преемником! — крикнули люди.
Старик постоял некоторое время в задумчивости, потом тихо сказал: — До недавнего, времени я думал, что моим преемником достоин быть мой младший сын. Теперь я думаю иначе...
— Кто же, этот достойный?— опять крикнули люди.
В стойбище наступила большая тишина, все смотрели на старика. Тот немигающими глазами смотрел куда-то над головами людей и, казалось, ждал чего-то. Наконец, словно не дождавшись ответа, он опустил голову и негромко сказал:
— Я думаю, таким человеком может быть только мой зять.
При этих словах между людьми прошел какой-то гул — невозможно было понять: то ли одобрение это, то ли недовольство.
— Ну, а теперь,— продолжал между тем старик.— Решайте сами. Я все сказал.
Опять наступила тишина. Люди знали, что старик обычно убивал пришельца, если тот ему чем-то не понравился. Поэтому решили, что зять, наверное, действительно достойный человек, раз старик хочет посадить его па свое место.
— Ну, что скажете, люди мои?— снова подал голос старик.— Или не согласны со мной, так скажите об этом прямо!
Тут опять но толпе прошел непонятный гул — невозможно было определить: одобрение это или недовольство. Поэтому старику еще раз пришлось вмешаться и он крикнул:
— Если согласны со мной, то скажите: нравится!.. Если же не согласны, скажите: не нравится!..
После этого, наконец, с тон стороны, где толпились старейшины, раздались слова:
— Нравится... нравится.
Слово это подхватывало все больше и больше людей. Постепенно оно перешло в большой, четырехколенный гул:
— Мэр а-му-дьиий!.. Мэр а-му-дьиий!
Вот так Макушка Травяного Стебля стал главой целого племени, благодаря своему умению быстро бегать, женившись на дочери их вождя.
Сказки и предания Севера. /Сост. Г. Н. Курилов-Улуро Адо, Г. И, Варламова.— Якутск: Кн. изд.-во, 1986. —88 с.
Был у них сын, один-единственный — их защитник и кормилец.
Старик не всегда был такой. В молодости он был добрым молодцем. Реки перепрыгивал словно маленькие речушки — в челноке не нуждался. Дикого оленя убивал с одного выстрела. Если же ему не хотелось тащиться с тушей, дикого зверя пригонял домой, направляя сзади палкой. И там, возле дома, хватал его за задние ноги и, перевернув словно годовалого олененка, приканчивал. А это было страшным хреном, оказывается, нельзя было убивать дитя природы, догнав сзади и схватив руками. Об этом он узнал слишком поздно, когда у него стали болеть ноги. Поэтому он сейчас старался предостеречь сына от такой охоты. Он сыну говорил:
— Каким бы удалым ты ни был, никого не забивай и не добывай при помощи своих быстрых ног и сильных рук. Это страшный грех! Будешь мучиться как я!..
Сын тоже рос удалым молодцем. Он так же дикого оленя убивал с одного выстрела. Реки перепрыгивал, словно маленькие речушки. Но особенно он был силен в беге. Бегал так легко и быстро, что верхушки трав под, его ногами не успевали ложиться, пока он, убирал ногу — верхушки трав лишь слегка наклонялись, словно от порыва, ветра.
За это его прозвали Улиграл Оича — Макушка Травяного Стебля. Юноша, каждый день уходил из дому рано утром и возвращался поздним вечером. Иногда он приходил с добычей, иногда же, уходил просто добегать, узнавать ближние земли. В такие дни он до полудня старался добежать до какой-либо приметной сопки или едомы, чтобы в следующий раз за это же время пробежать еще дальше.
Как-то однажды Макушка Травяного Стебля так далеко пробежал, что еще до полудня добрался до совершенно незнакомых мест. Здесь все было необыкновенно — и высокие зеленые сопки, и едомы с белыми утесами, и птицы с пронзительными криками.
И вдруг Макушка Травяного Стебля заметил трех лебедой вдали. Они спустились в одно небольшое озерко. Потом вышли на берег и, сняв свои крылья, превратились в девушек.
Юноше никогда не приходилось видеть подобное, и он «от удивления застыл на одном месте.
Между тем девушки подошли к. одиноко растущему корявому дереву и на его ветках повесили свои крылья. Затем опять направились к озерку и стали купаться.
«Что мне делать?» — подумал Макушка Травяного Стебля, вспомнив как убивается старая мать из-за того, что у ней нет помощницы, новой хранительницы их Древнего очага. Он был уверен, что успеет добежать до крыльев до того, как девушки наденут их. И тогда!.. и тогда появилась бы новая хранительница их древнего «очага, мать будущих его детей. Но если так найдет свою невесту, то получится, что употребит силу своих быстрых йог и ловких рук!.. А это, как говорил отец, страшный грех!
Пока он так думал, девушки надели свои крылья и улетели к облакам, скрылись из виду.
Дома Макушка Травяного Стебля рассказал отцу про диковинных лебедей, превращающихся в девушек. И спросил:
— Что мне надо было делать?
Отец долго сидел молча — нельзя было понять, радуется или печалится. Наконец он зашевелился, словно поймав долго пропадавшую мысль, и сказал:
— Завтра проведаешь западные земли. Если встретишь что-то необычное, значит лебеди встретились к счастью; если же никого не встретишь — горе ждет тебя впереди...
Последние слова отца немного озадачили сына, однако «он тут же спросил:
— А что будет, если я никуда не пойду?
— Вот это я не знаю,— открыто признался отец, но по его лицу было видно, что ему не понравились слой сына.
Ночью Макушка Травяного Стебля долго не мог заснуть, — только он впадал в забытье, как его будили слова отца: «а если дикого не встретишь — горе ждет тебя впереди!..»
На другой день он направился туда, куда указал отец. Бежал он не спеша, поглядывая по сторонам, боясь проворонить что-либо необычное. Но ничего пока не встречалось, почему-то даже птицы не летали.
«Как же так? Неужели так и никого не встречу?» — начал думать с нарастающей тревогой Макушка Травяного Стебля, когда вдали показался большой, монхо,— конечный пункт его пути. Теперь оп уже не бежал, а медленно шагал, чтоб хотя бы мысленно сделать длиннее расстояние до неумолимо приближающегося монхо.
А вокруг не было ни одной души— даже криков чаек не было слышно, даже писк мышей не раздавался. В уши влетали лишь слова: «...если никого не встретишь — горе ждет тебя впереди!..»
Между тем до монхо осталось совсем немного. Юноша уже не оглядывался по сторонам — ему стало ясно, лебеди ему встретились к горю. Ему было обидно особенно от того, что отцу и матери на старости лет не придется жить в тепле и покое, ухаживая за внучатами — ведь только эта мысль их крепко еще держала на этой земле.
От этих размышлений и от жалости к родителям у Макушки Травяного Стебля аж увлажнялись глаза, и он уже шел, почти не глядя вперед. И тут-то он чуть не споткнулся обо что-то, мягкое, от неожиданности он отпрыгнул в сторону и только тут увидел сильно слетавшего старикашку.
— Зачем ты пугаешь человека! — вскрикнул он и, заметив смущение юноши, спокойно спросил: — Кто ты?
— Макушка Травяного Стебля.
— A-а!.. Слышал-слышал о тебе, — сказал старик и спросил: — Куда идешь?
— Отец меня сюда послал, — сказал юноша и рассказал о трех лебедях,
— Смотри-ка! — удивился старикашка. — Значит, они себя показали тебе!.. Ну смотри, теперь держись!.. Но ты хорошо поступил, что не поспешил, что захотел сначала послушать совет старых людей...
Макушка Травяного Стебля выслушал старика, не проронив ни слова. Старик рассказал ему все, что следует делать при следующей встрече с лебедями.
— Смотри, сынок, будь осторожен!— сказал он на прощание.— Если они тебя заметят, значит, счастья и удачи у тебя не будет впереди!
На другой день юноша поднялся рано и очень быстро побежал в сторону озера. Сделал себе хорошее укрытие недалеко от дерева, и стал ждать.
Лебеди прилетели внезапно — Макушка Травяного Стебля их заметил лишь тогда, когда они делали круг над озером.
Сделав несколько кругов, лебеди друг за другом спустились на озеро, подплыли к берегу, поднялись на берег и, сняв крылья, превратились в белолицых красавиц.
Юноша особенно внимательно следил за той, которая последней поднялась на берег и последней сняла крылья. Это была самая младшая из сестер и именно ее крылья он должен был взять незаметно для всех.
Девушки, держа крылья, подошли к корявому дереву и повесили их на разных ветвях. Самая младшая из сестер повесила на самой нижней ветке.
Когда девушки пошли купаться, Макушка Травяного Стебля выполз из своего укрытия и осторожно начал продвигаться к дереву. Он подкрадывался бесшумно, прячась за бугры и тальники. На одном месте под пим хрустнула хворостинка. Девушки тут же услышали это — перестали купаться и настороженно стали посматривать в сторону дерева. Макушка Травяного Стебля в это время перестал даже дышать, ему казалось, что его дыхание раздается далеко по кругу.
Наконец, девушки опять, стали купаться, и Макушка Травяного Стебля опять начал подкрадываться. Вскоре он оказался у основания корявого дерева, осторожно снял крылья с нижней ветки и так же бесшумно отполз от дерева.
Макушка Травяного Стебля был уже далеко, когда сзади раздались вскрики девушек. Услышав это, юноша поднялся и еще некоторое время шел вперед, не оборачиваясь назад. Только после этого он обернулся и пошел к девушкам.
Увидев приближающегося человека, старшие сестры надели крылья и улетели к облакам.
На берегу озера осталась одна девушка. Она плакала, глядя вослед старшим сестрам.
Макушка Травяного Стебля подошел к ней и тихо сказал:
— Не плачь, пожалуйста, ладно.
— Верни мои крылья! — сказала та строго, не оборачиваясь на юношу и продолжая всхлипывать.
— Сейчас не могу,— сказал мирно юноша.— Пойдем сначала к моим родителям. Там посмотрим, может, сразу же верну...
Девушка перестала плакать и краем глаз взглянула на Макушку Травяного Стебля. Тот стоял виновато улыбаясь, и девушка невольно улыбнулась.
Когда сын пришел домой с девушкой, отец и мать очень обрадовались. Позвали гостей и устроили большой пир.
Макушка Травяного Стебля предупредил всех, что девушка еще не является его невестой, что она просто гостья. Поэтому гости, много играли, пели, чтобы девушке не было скучно. Девушке все это очень понравилось, понравились и люди. Но особенно ей понравился юноша, укравший ее крылья. Поэтому когда он предложил ей остаться у них, она не воспротивилась и вскоре стала женой Макушки Травяного Стебля.
Прошло несколько дней. Молодая жена помогала свекрови шить одежду для мужа, бегала за дровами и водой, варила еду. Старики не могли нахвалиться своей невестой, дни у них пошли один веселее другого. В отличие от них невестка с каждым днем становилась все печальнее и печальнее. Это заметили все. И один рад, вернувшись с охоты, муж спросил у нее:
— Что с тобой, жена? Не нравится тебе у нас?
— Нет,— сказала та.— Мне здесь все нравится. Но я боюсь своих старших братьев. Они все равно придут, сюда. И тогда... всех нас убьют.
— Что же нам делать?
— Надо их опередить. Нам надо пойти к моим родителям.
— Ну что ж, пойдем. Только стариков надо предупредить.
Старик и старуха, конечно, поплакали, но не стали задерживать молодых.
Сборы молодых были недолгими, взяли немножко мяса на дорогу да крылья лебединые...
День был яркий, солнечный, небо голубое-голубое, без единого облачка. И ветер был мягкий, он дул легонько, словно для того лишь, чтобы о себе дать знать.
Словом, стояла очень приятная для путешествия погода. И путники продвигались довольно быстро.
На одном месте они сделали привал. Поели, отдохнули,
— Отсюда я одна полечу,— сказала молодая жена.— У моих братьев много сторожей, все равно нас обоих не пропустят.
— Кого же мне ждать, тебя или другого человека?
— Другой человек придет, если даже этого не захотят мои братья. Мой отец меня сильно любит, я его уговорю...
— Ладно. Только я не буду стоять на одном месте. Я потихонечку буду идти следом за тобой.
— Когда человек придет, постарайся все делать так, как он будет делать: если побежит — беги, подпрыгнет — подпрыгни.
Сделав такие наставления, жена надела крылья и улетела прямо к облакам. Макушка Травяного Стебля же зашагал в том направлении, куда улетела его жена.
Шел довольно долго. Постепенно ветер усилился, пригнал; тучи, которые вскоре закрыли солнце. Потом стали накрапывать дождь, он перешел в ливень с градом. Макушка Травяного Стебля промок насквозь, но продолжал
«Ну и долго же собирается в путь!» — подумал он с раздражением о человеке, который должен был придти ему навстречу.
Ливень с градом постепенно стих, потом перестал. Ветер погнал тучи прочь и опять выглянуло солнце. Опять стало светло и ярко вокруг.
Тут-то наконец и увидел Макушка Травяного Стебля приближающегося к нему человека. Тот шел довольно странно-то взлетал над деревьями, то опять исчезал под ними. Только потом, когда совсем близко подошел прыгун, Макушка Травяного Стебля понял: он ногой ступал на землю, а другой — на верхушку дерева:
—А-а! Вот ты какой, оказывается, несчастный воришка!..
С такими словами незнакомец остановился перед Макушкой Травяного Стебля и стал оглядывать его, словно решая, с какой стороны начать есть этот лакомый кусочек.
Макушка Травяного Стебля стоял молча, не шелохнувшись.
— Ну что ж! — сказал между тем незнакомец с видимым сожалением.— Отец велел привести тебя, поганого воришку, в целости и сохранности. Поэтому пойдем, что ли?
— Ладно, пойдем,— ответил Макушка Травяного Стебля.
— Не зря, наверное, тебя зовут Макушкой Травяного Стебля! Смотри, ни одна травинка не должна упасть под твоими ногами, когда добежим!
Сказав это, незнакомец побежал своим странным способом: одной ногой ступал на верхушку дерева, другой на верхушку травы. При этом, верхушки деревьев и трав лишь слегка покачивались словно от легкого дуновения ветра.
Так бежали довольно долго. Макушка Травяного Стебля бежал все время, задевая рукой подол кафтана незнакомца, чтоб не отстать, и даже не заметил, как они оказались у края большого стойбища.
Они вошли в чум. Там сидел огромный старик.
— Ну, каков он?— спросил старик сына. Тот дышал с трудом и еле выговорил:
— Кажется, ничего...
— А ты почему так тяжело дышишь? Ведь твой напарник дышит так, словно зашел с соседнего чума! — сказал строго старик.
Сын ничего не ответил, только почесал затылок.
— Ну ладно, иди, позови своих братьев! — сказал старик и пригласил Макушку Травяного Стебля сесть у стола.
— Да-а! — сказал старик, немножко помолчав.— А ты знаешь, что делают у нас с ворами?
Макушка Травяного Стебля ничего не ответил. Только сейчас он понял, что для родителей жены он вор. А вора полагается обезглавить, чтоб такие низменные мысли не перекочевали к другим.
— Я-то думал, мой младший сын хорошо натренировал свое тело,— сказал между тем старик, как бы продолжая разговор с кем-то.— Нет, не такой он, оказывается. Даже на таком коротком пробеге сердце у него приперло к горлу!
В это время в чум вошли трое вооруженных копьями молодых людей. Среди них был и тот, кто привел сюда Макушку Травяного Стебля.
— Дети! — обратился старик к старшим сыновьям.— На таком коротком пробеге ваш брат чуть не потерял дыханье. А этот воришка дышит, словно человек, зашедший с соседнего дома.
Тут наступило тягостное молчание.
— Что будем делать?— сказал наконец суровый старик.
— Отрубим голову воришке! — сказал старший из братьев.
Тут опять наступила тягостная тишина.
Старик долго сидел молча, глядя на потухший очаг. Сидел не шелохнувшись и ни разу не мигнув, так словно, заснул с открытыми глазами. Братья тоже стояли не шелохнувшись, словно боясь растревожить сон отца.
И вдруг старик ловко вскочил на ноги, быстро подошел к задней стенке чума и вытащил из ножен большой нож. Все это старик проделал так стремительно, что Макушка Травяного Стебля даже не успел встать — как подобает делать гостю, когда поднимается хозяин дома.
Молодые же люди меж тем встали у входа, загородив, выход копьями. Но, к их удивлению, старик жестом повелел им вернуться на место, а сам взял одно, полено, быстро выстругал один его колец — получилось нечто выпуклое, похожее на кочку. Отрубил его одним ударом ножа и сказал:
— Отрубили голову воришке!
Сыновья только переглянулись меж собой от недоумения.
— Будем считать, что вора среди нас уже нет. Будем считать, что вашу сестру нашел этот молодой человек. Пусть живут они вместе. И чтоб все знали, что Макушка Травяного Стебля является нашим зятем, заколите оленей, позовите всех наших людей и устройте большой пир!
Пока сыновья и все домашние занимались подготовкой большого празднества, Макушка Травяного Стебля находился у старика. Тот расспрашивал о его родителях, их жизни, обычаях. Все это он делал не от простого любопытства — хотел узнать характер и ум своего зятя.
И вот наступил день празднества.
В огромном чуме старика собрались самые уважаемые люди племени, остальные устроились в соседних чумах. Здесь же в большом чуме, было семейство старика жена, сыновья, дочери.
Когда стол был накрыт всяческими яствами, старик пригласил сесть по правую сторону от себя Макушку Травяного Стебля и свою младшую дочь. После этою вей стали рассаживаться по своим местам у стола. Молодые же люди, которые должны были доводить главные новости дома по другим домам, расселись недалеко от входа за отдельным столом.
Наконец все сели и старик обратился к своим ближайшим помощникам со словами:
— Друзья мои! Мы сегодня собрались, чтоб поставить новый чум моей младшей дочери. А хозяином этого чума согласился быть вот этот молодой человек — Макушка Травяного Стебля. Прошу превозносить нашего зятя!
Старейшины с видимым любопытством стали разглядывать зятя, который в это время поднялся на ноги и раскланялся всем.
Нарочные в это время друг за другом выбежали из дому, чтоб передать первую новость соседним чумам.
После этого все поели-попили, а затем вышли из чума и начались танцы. Слова танца выводил сам старик и все за ним повторяли слова благодарности земле, небу, сородичам, прошедшим хорошим и будущим светлым дням, мудрым старикам и сильным молодым мужчинам, удаче и счастливой жизни.
В середине танца старик внезапно остановился и с такими словами обратился к своим людям:
— Люди мои! Я старый стал! Настала пора вместо меня выбрать нового предводителя!.. Кого бы вы хотели иметь своим предводителем?
— Уважаемый, ты сам укажи, кто достоин быть твоим преемником! — крикнули люди.
Старик постоял некоторое время в задумчивости, потом тихо сказал: — До недавнего, времени я думал, что моим преемником достоин быть мой младший сын. Теперь я думаю иначе...
— Кто же, этот достойный?— опять крикнули люди.
В стойбище наступила большая тишина, все смотрели на старика. Тот немигающими глазами смотрел куда-то над головами людей и, казалось, ждал чего-то. Наконец, словно не дождавшись ответа, он опустил голову и негромко сказал:
— Я думаю, таким человеком может быть только мой зять.
При этих словах между людьми прошел какой-то гул — невозможно было понять: то ли одобрение это, то ли недовольство.
— Ну, а теперь,— продолжал между тем старик.— Решайте сами. Я все сказал.
Опять наступила тишина. Люди знали, что старик обычно убивал пришельца, если тот ему чем-то не понравился. Поэтому решили, что зять, наверное, действительно достойный человек, раз старик хочет посадить его па свое место.
— Ну, что скажете, люди мои?— снова подал голос старик.— Или не согласны со мной, так скажите об этом прямо!
Тут опять но толпе прошел непонятный гул — невозможно было определить: одобрение это или недовольство. Поэтому старику еще раз пришлось вмешаться и он крикнул:
— Если согласны со мной, то скажите: нравится!.. Если же не согласны, скажите: не нравится!..
После этого, наконец, с тон стороны, где толпились старейшины, раздались слова:
— Нравится... нравится.
Слово это подхватывало все больше и больше людей. Постепенно оно перешло в большой, четырехколенный гул:
— Мэр а-му-дьиий!.. Мэр а-му-дьиий!
Вот так Макушка Травяного Стебля стал главой целого племени, благодаря своему умению быстро бегать, женившись на дочери их вождя.
Сказки и предания Севера. /Сост. Г. Н. Курилов-Улуро Адо, Г. И, Варламова.— Якутск: Кн. изд.-во, 1986. —88 с.
ОТ ЧЕГО У МЕДВЕДЯ НОС ЧЁРНЫЙ
Белый медведь по зимней тундре идёт — его не заметишь. Со льдины на льдину перескакивает — будто ветер снегом кидается. На берегу станет — как кочка, снегом прикрытая. Но всё это только тогда, когда медвежьего носа не видно. Потому что нос у него — чёрный. Кругом всё бело, а чёрный мячик по льдине скачет — медведь бежит. Из-за носа своего остаётся очень часто ни с чем — все от него удрать успели!
В давние времена, однако, медведь весь белым был. И нос у него белым был. Тогда он не только к моржу или нерпе легко подкрадывался, но и к человеку не боялся близко подходить. Охотники в тундру уйдут, а он к стойбищу подходит, женщин и детей пугает, еду крадёт. Надоело это людям, решили они медведя проучить. Охотники уехали из стойбища — медведь это видел. А вот как они тихо назад вернулись, он не заметил и вздумал, как всегда, сушёной рыбы у людей взять, детей напугать.
Пришёл. Тут-то охотники и выбежали ему навстречу. У каждого в руке головешка от костра. Медведь бросился в одну сторону, в другую — всюду охотники, собаки, огонь. Вся шкура у него стала в чёрных пятнах. Но хуже всего медведю пришлось, когда один из охотников горящей головешкой его по носу ударил. И нос стал чёрным. Удрал медведь на самую дальнюю льдину, в океан. Целую зиму там сидел, пятна чёрные сводил. Шерсть новая отросла, белой стала. А нос так навсегда и остался чёрным. Сперва медведь не понял, в чём дело: никого поймать не может! Все от него убегают! Потом сообразил: звери его чёрный нос видят!
Теперь, когда медведь к тюленям или нерпам крадётся, он нос лапой закрывает. Вот какой хитрый! А с людьми с той поры он встречаться не любит. Лучше от них прочь да подальше!
В давние времена, однако, медведь весь белым был. И нос у него белым был. Тогда он не только к моржу или нерпе легко подкрадывался, но и к человеку не боялся близко подходить. Охотники в тундру уйдут, а он к стойбищу подходит, женщин и детей пугает, еду крадёт. Надоело это людям, решили они медведя проучить. Охотники уехали из стойбища — медведь это видел. А вот как они тихо назад вернулись, он не заметил и вздумал, как всегда, сушёной рыбы у людей взять, детей напугать.
Пришёл. Тут-то охотники и выбежали ему навстречу. У каждого в руке головешка от костра. Медведь бросился в одну сторону, в другую — всюду охотники, собаки, огонь. Вся шкура у него стала в чёрных пятнах. Но хуже всего медведю пришлось, когда один из охотников горящей головешкой его по носу ударил. И нос стал чёрным. Удрал медведь на самую дальнюю льдину, в океан. Целую зиму там сидел, пятна чёрные сводил. Шерсть новая отросла, белой стала. А нос так навсегда и остался чёрным. Сперва медведь не понял, в чём дело: никого поймать не может! Все от него убегают! Потом сообразил: звери его чёрный нос видят!
Теперь, когда медведь к тюленям или нерпам крадётся, он нос лапой закрывает. Вот какой хитрый! А с людьми с той поры он встречаться не любит. Лучше от них прочь да подальше!
ОЛЕНЬ-ТРЕХЛЕТОК
Однажды по верху холма прыжками мчался один волк. Когда бежал так, заметил дикую важенку. На склоне холма ее сосал детеныш.
Вот спустился вниз, чтобы их съесть. Стал подкрадываться. Вот-вот набросится. Вдруг тот олененок говорит:
— Ты нас съесть пришел? Нет же, не ешь пока. У моей матери мозг в костях худой. Я совсем маленький.
— О, и правда, у твоей матери мозг в костях худой! — говорит волк.
— Если на то пошло, съешь нас, когда я стану трехлетком, нагуляю, жир.
Тот волк, будто послушавшись, прыжками умчался прочь.
Вот тот дикий олененок живет себе. Подрастает день ото дня. Вот тот волк ходит, не ест его. Ждет, когда олененок станет трехлетком. Когда он стал трехлетком, волк пришел к нему.
— Ну, вот я и пришел! — говорит.
Олень-трехлеток очень вырос, нагулял жиру, оказывается.
— О, теперь-то меня ешь! Жира у меня много!
— Ну что же, давай! — сказал волк, облизываясь.
— Погоди! — сказал олень-трехлеток. — Давай я сначала побегаю, пусть мой жир станет помягче.
Хоркнув, бросился с места.
— Если догонишь — съешь! — сказав, убежал.
Волк кинулся за ним. Перепрыгивая через маленькие речушки, они понеслись. Но волк так и не смог догнать оленя-самца.
Вот тогда волк закричал:
— Хватит, остановись! Не догоню, видать.
— Да, видать, не догонишь меня, — сказал олень-трехлеток. Потом говорит: — Своим детям дай наказ: «Не гоняйтесь за оленем-трехлетком». Ведь даже ты сам не догнал.
Так сказав, он ушел. Волк остался. Так и не съел оленя.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Вот спустился вниз, чтобы их съесть. Стал подкрадываться. Вот-вот набросится. Вдруг тот олененок говорит:
— Ты нас съесть пришел? Нет же, не ешь пока. У моей матери мозг в костях худой. Я совсем маленький.
— О, и правда, у твоей матери мозг в костях худой! — говорит волк.
— Если на то пошло, съешь нас, когда я стану трехлетком, нагуляю, жир.
Тот волк, будто послушавшись, прыжками умчался прочь.
Вот тот дикий олененок живет себе. Подрастает день ото дня. Вот тот волк ходит, не ест его. Ждет, когда олененок станет трехлетком. Когда он стал трехлетком, волк пришел к нему.
— Ну, вот я и пришел! — говорит.
Олень-трехлеток очень вырос, нагулял жиру, оказывается.
— О, теперь-то меня ешь! Жира у меня много!
— Ну что же, давай! — сказал волк, облизываясь.
— Погоди! — сказал олень-трехлеток. — Давай я сначала побегаю, пусть мой жир станет помягче.
Хоркнув, бросился с места.
— Если догонишь — съешь! — сказав, убежал.
Волк кинулся за ним. Перепрыгивая через маленькие речушки, они понеслись. Но волк так и не смог догнать оленя-самца.
Вот тогда волк закричал:
— Хватит, остановись! Не догоню, видать.
— Да, видать, не догонишь меня, — сказал олень-трехлеток. Потом говорит: — Своим детям дай наказ: «Не гоняйтесь за оленем-трехлетком». Ведь даже ты сам не догнал.
Так сказав, он ушел. Волк остался. Так и не съел оленя.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Список
БИСЕР-БОРОДА ПУЛУТ
Иркин пулут льэй, атахун уөньэй, иркиэт паайпэдуөк, иркиэт куөйпэдуөк. Пулундиэ чуөтэ муожуольи, тэрикиэдиэ чуөтэ унуҥгэт уожиик эльиимэлэ. Пулундиэ уожэт, уожэт эл йубугуй. Тарикиэдиэгэ сьиилэги улумуй.
Иркидьэ мони:
— Пулут, мэткэ сьиилэ улумуй. Идьии чохочаал лаҥи өнжэйдэллэ пролубугэт тэтсаам уожэк.
Тэрикиэдиэ таат мони, Пулундиэ табунгэ өюкэсь пролубэҥин. Өнжэйдэллэ таат уожаай. Лодаах ходуой, уожэй. Таат ходуодэгэ Бисер-Бородагэлэ бородадэгэт аасьиим иркин чуулдьии пулут.
Бисер-Борода мони:
— Мэтул эл лэйлэк. Нумөгэ атахун уөньэйэ. Табунпэ лэк.
Табунгэ пэйшэйм. Пулундиэ нумөҥин арпась. Арпайдэллэ тудэ
тэрикэҥин мони:
— Тэрикэ, шэйрэйтэйльи чугуон!
Тэрикиэдиэ мони:
— Мит уөрпэпул ход аатуок?
Пулундиэ мони:
— Пол аал аҕитэти.
Титтэ уөрпэгэлэ пол аал аҕатэҥаа, таат кэбэйҥи.
Дьэ таат чуулдьии пулут киэсь.
—Льэй, хаҥидэ кэбэйҥи? — Таат иркин шоуҕэк нуМмэлэ. — Шоуҕэ, тэт пугильпэ хаҥидэ кэбэйҥи?
Табунгэ мони:
—Эл пундутчэ. Мэткэлэ мэт пугильпэ омось мойҥам.
Таҥ шоуҕэ хонжешум. Таат иркин чайникэк нуммэлэ, мони:
— Чайник, тэт пугильпэ хаҥидэ хонҥи?
Чайник мони:
—Эл пундутчэ, мэткэлэ мэт пугильпэ омось мойҥам.
Таат чибаль йэклиэт иркин банкак антайл:
— Хаахаа, мэт пундут, — мони. — Титтэ уөрпэгэлэ пол аал
аҕитэҥаа, таат кэбэйҥи.
Чуулдьии пулут мони:
—Хайбись пундумэк!
Таҥ уөрпэгэлэ тудэ уөрпэҥин мэйнум Таат көудэйм Иркин миэстэгэ мадааҥи, мони:
— Уөрпэптиэ, мэт пэмэ аҥсьииҥик.
Уөрпэптиэ пэмэдэгэлэ аҥсьиилааҥаа. Пэмэги пустуй шөйльбулэк, горнатаалэк.
Таат чуулдьии пулут уҥжиись. Унжуудэгэ иркин йахадаасьэ уөк
кэлул. Мони: ^
— Уөрпэптиэ, мэт будиэ имааҥик.
Таат уөрпэптиэ имааҥи. Таат пөгиэй.
Чуулдьии пулут мэрижэсь, уөрпэпки өйльэҥи. Чуулдьии пулут таат шубэжиэй. Йуөдэгэ таҥдаа хаҥиил. Таат тудэл ньиҥиэдуулэ иркин ньумудьиилэк угутэймэлэ. Таа тудаа айиим. Айийньит тинтаҥ йах даасьэ уөгэлэ кудэдэм. Тудэ уөрпэгэлэ мэйнум, таат кэбэйҥи.
Таат нумөҥин йахадэллэ аай пэмэдэгэлэ аҥсьиилааҥаа. Чуулдьии пулут аай унжиись. Унжуодэгэ аай иркин мотлорхой хоробо уөлэк кэлул.
—Уөрпэптиэ, имааҥик чугуон мэт будиэ! — таат имааҥи пудэгэгэ, пөгиэҥи.
Чуулдьии пулут аай мэрижэсь. Йуөдэгэ: аай өйльэҥи. Таат шубэжиэй, таат шубэясэт, шубэясэт эл шари. Тинтаҥ хоробод уө мони:
— Уөрпэптиэ, мэт пэмэ аҥсьииҥик. Иркин чумуодьэ пэмэ нуҥнидэ, табун кудэдэҥик. Мэт таҥнуги амдэтчэ, мэтул эл кэҥдэҥилэк. Мэт хаар куриэҥуон йуукэн йөмгэдэйҥик. Мэт йуо өрдьэдэгэ пэньииик. Мэт илукун хохсьиль илукун миэстэгэ эгэтэҥик. Табун молҕэ унжууҥик.
Тинтаҥ уөрпэ таат ааҥаа. Таат унжуудэллэ наҕаа омосьэ нумө молҕэдэгэ мэрэжэйҥи, наҕаа таат нингэй тэтчэлэк льиэльэлул. Шэш-пэдаҥиль пудэгэ атахун тоукэлэк лудул игэйэлэ улдуольэлҥи. Чаачааги мони:
—Ходо мэт омосьэ тоухсэтчэ!
Дьэ таат промышльайдин кэбэсь. Иркин тудэ тоукэтэлэ просто пэшшэйм. Тинтаҥ эмдьэги нумөгэ поньуой.
Чуҥжэлэ эйрэшум: «Мэт ходубунгэт пулут можуу нуктэм?» Таат сьиимэлэ йоуйэлэк ултэмлэ, табунгэлэ унунгэ падум. Угуйэдэгэ йуөйиим: тудэ йуойэгэлэ таат йуөм. Тудаа таҥ чульдьии пулут йоуйэгэ игиэльэлул. Табунгэ дьэ айаат амдэй. Нумөҥин хонтэм, тудэ йуоноҕот аал шиншайм.
Чаачааги киэсь. Кэлдэллэ айаат амдэй. Арас лэгулгэлэ чуму таа истолгэ эгэтэм. Чаачааги лэҥдиэй. Таат чэмиэсь, промишльайдин аай кэбэсь.
Чаачааги өйльэмлэ тинтаҥ чуульдьии пулуткэкэ нингуо лэгитэм, мони:
— Мэт чаачаа ходи кудэдэтуок?
Табунгэ мони:
— Тудэл кудэдэги иисьбэдэк эл ҥуо, ходо кудэдэги? Кэлдэйнэ омосьэ лэгул эгэтэгэк.
— Э-э, — мони, — убуй модьэк.
Таат тинтаҥ иркин тоукэги мэдиим тамунгэлэ. Мэдиидэллэ тудэ пугиль ньаасьэнь кэбэсь. Тудэгэлэ чугэгэ ньаасьэнь нугум. Нуудэллэ мони пугильҥин:
— Дьэ, амдэйэк, тэт эмдьэ чуульдии пулуттэ пулуттэт модой. Тэт йахалукэнэ лэгулэ эгэтэтум, табун эл лэйлэк. Чуульдьии пулут таҥ лэгул молҕэдэгэ мульльэ пэйжиим. Кимдьэш, таҥ лэгул мэтин эл лэйт чугуөн пэшшэйгэк.
Тинтаҥ тоукэги таат мони.
Нумэгэ йахадэгэ эмдьэги лэгулэ истолгэ эгэтэйм. Табунгэлэ эллэй, чугуон тинтаҥ тоукэҥин пэшшэйм. Пэшшэйдэгэ тинтаҥ тоукэ аҥа будиэ эйуутэдэгэ лосьил ҥуон кудэй. Тинтаҥ тоукэ таҥ лосьилньэ таат кимдьиэҥи. Йуөдэгэ тинтаҥ шоромо: чуульдьии пулут сьэткэ* ҥуот кудэдэллэ ходуой. Тинтаҥ тоукэ кудэдиэльэлум чуө. Табунгэ пугильги айаат мони:
— Омосьэ тоукэ уольэлдьэк, мэткэлэ амдэгэт полдэм.
Таат тинтаҥ тудэ эмдьэгэлэ йоҕотиилэ айиит кудэдэм. Таат кэбэсь.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Иркидьэ мони:
— Пулут, мэткэ сьиилэ улумуй. Идьии чохочаал лаҥи өнжэйдэллэ пролубугэт тэтсаам уожэк.
Тэрикиэдиэ таат мони, Пулундиэ табунгэ өюкэсь пролубэҥин. Өнжэйдэллэ таат уожаай. Лодаах ходуой, уожэй. Таат ходуодэгэ Бисер-Бородагэлэ бородадэгэт аасьиим иркин чуулдьии пулут.
Бисер-Борода мони:
— Мэтул эл лэйлэк. Нумөгэ атахун уөньэйэ. Табунпэ лэк.
Табунгэ пэйшэйм. Пулундиэ нумөҥин арпась. Арпайдэллэ тудэ
тэрикэҥин мони:
— Тэрикэ, шэйрэйтэйльи чугуон!
Тэрикиэдиэ мони:
— Мит уөрпэпул ход аатуок?
Пулундиэ мони:
— Пол аал аҕитэти.
Титтэ уөрпэгэлэ пол аал аҕатэҥаа, таат кэбэйҥи.
Дьэ таат чуулдьии пулут киэсь.
—Льэй, хаҥидэ кэбэйҥи? — Таат иркин шоуҕэк нуМмэлэ. — Шоуҕэ, тэт пугильпэ хаҥидэ кэбэйҥи?
Табунгэ мони:
—Эл пундутчэ. Мэткэлэ мэт пугильпэ омось мойҥам.
Таҥ шоуҕэ хонжешум. Таат иркин чайникэк нуммэлэ, мони:
— Чайник, тэт пугильпэ хаҥидэ хонҥи?
Чайник мони:
—Эл пундутчэ, мэткэлэ мэт пугильпэ омось мойҥам.
Таат чибаль йэклиэт иркин банкак антайл:
— Хаахаа, мэт пундут, — мони. — Титтэ уөрпэгэлэ пол аал
аҕитэҥаа, таат кэбэйҥи.
Чуулдьии пулут мони:
—Хайбись пундумэк!
Таҥ уөрпэгэлэ тудэ уөрпэҥин мэйнум Таат көудэйм Иркин миэстэгэ мадааҥи, мони:
— Уөрпэптиэ, мэт пэмэ аҥсьииҥик.
Уөрпэптиэ пэмэдэгэлэ аҥсьиилааҥаа. Пэмэги пустуй шөйльбулэк, горнатаалэк.
Таат чуулдьии пулут уҥжиись. Унжуудэгэ иркин йахадаасьэ уөк
кэлул. Мони: ^
— Уөрпэптиэ, мэт будиэ имааҥик.
Таат уөрпэптиэ имааҥи. Таат пөгиэй.
Чуулдьии пулут мэрижэсь, уөрпэпки өйльэҥи. Чуулдьии пулут таат шубэжиэй. Йуөдэгэ таҥдаа хаҥиил. Таат тудэл ньиҥиэдуулэ иркин ньумудьиилэк угутэймэлэ. Таа тудаа айиим. Айийньит тинтаҥ йах даасьэ уөгэлэ кудэдэм. Тудэ уөрпэгэлэ мэйнум, таат кэбэйҥи.
Таат нумөҥин йахадэллэ аай пэмэдэгэлэ аҥсьиилааҥаа. Чуулдьии пулут аай унжиись. Унжуодэгэ аай иркин мотлорхой хоробо уөлэк кэлул.
—Уөрпэптиэ, имааҥик чугуон мэт будиэ! — таат имааҥи пудэгэгэ, пөгиэҥи.
Чуулдьии пулут аай мэрижэсь. Йуөдэгэ: аай өйльэҥи. Таат шубэжиэй, таат шубэясэт, шубэясэт эл шари. Тинтаҥ хоробод уө мони:
— Уөрпэптиэ, мэт пэмэ аҥсьииҥик. Иркин чумуодьэ пэмэ нуҥнидэ, табун кудэдэҥик. Мэт таҥнуги амдэтчэ, мэтул эл кэҥдэҥилэк. Мэт хаар куриэҥуон йуукэн йөмгэдэйҥик. Мэт йуо өрдьэдэгэ пэньииик. Мэт илукун хохсьиль илукун миэстэгэ эгэтэҥик. Табун молҕэ унжууҥик.
Тинтаҥ уөрпэ таат ааҥаа. Таат унжуудэллэ наҕаа омосьэ нумө молҕэдэгэ мэрэжэйҥи, наҕаа таат нингэй тэтчэлэк льиэльэлул. Шэш-пэдаҥиль пудэгэ атахун тоукэлэк лудул игэйэлэ улдуольэлҥи. Чаачааги мони:
—Ходо мэт омосьэ тоухсэтчэ!
Дьэ таат промышльайдин кэбэсь. Иркин тудэ тоукэтэлэ просто пэшшэйм. Тинтаҥ эмдьэги нумөгэ поньуой.
Чуҥжэлэ эйрэшум: «Мэт ходубунгэт пулут можуу нуктэм?» Таат сьиимэлэ йоуйэлэк ултэмлэ, табунгэлэ унунгэ падум. Угуйэдэгэ йуөйиим: тудэ йуойэгэлэ таат йуөм. Тудаа таҥ чульдьии пулут йоуйэгэ игиэльэлул. Табунгэ дьэ айаат амдэй. Нумөҥин хонтэм, тудэ йуоноҕот аал шиншайм.
Чаачааги киэсь. Кэлдэллэ айаат амдэй. Арас лэгулгэлэ чуму таа истолгэ эгэтэм. Чаачааги лэҥдиэй. Таат чэмиэсь, промишльайдин аай кэбэсь.
Чаачааги өйльэмлэ тинтаҥ чуульдьии пулуткэкэ нингуо лэгитэм, мони:
— Мэт чаачаа ходи кудэдэтуок?
Табунгэ мони:
— Тудэл кудэдэги иисьбэдэк эл ҥуо, ходо кудэдэги? Кэлдэйнэ омосьэ лэгул эгэтэгэк.
— Э-э, — мони, — убуй модьэк.
Таат тинтаҥ иркин тоукэги мэдиим тамунгэлэ. Мэдиидэллэ тудэ пугиль ньаасьэнь кэбэсь. Тудэгэлэ чугэгэ ньаасьэнь нугум. Нуудэллэ мони пугильҥин:
— Дьэ, амдэйэк, тэт эмдьэ чуульдии пулуттэ пулуттэт модой. Тэт йахалукэнэ лэгулэ эгэтэтум, табун эл лэйлэк. Чуульдьии пулут таҥ лэгул молҕэдэгэ мульльэ пэйжиим. Кимдьэш, таҥ лэгул мэтин эл лэйт чугуөн пэшшэйгэк.
Тинтаҥ тоукэги таат мони.
Нумэгэ йахадэгэ эмдьэги лэгулэ истолгэ эгэтэйм. Табунгэлэ эллэй, чугуон тинтаҥ тоукэҥин пэшшэйм. Пэшшэйдэгэ тинтаҥ тоукэ аҥа будиэ эйуутэдэгэ лосьил ҥуон кудэй. Тинтаҥ тоукэ таҥ лосьилньэ таат кимдьиэҥи. Йуөдэгэ тинтаҥ шоромо: чуульдьии пулут сьэткэ* ҥуот кудэдэллэ ходуой. Тинтаҥ тоукэ кудэдиэльэлум чуө. Табунгэ пугильги айаат мони:
— Омосьэ тоукэ уольэлдьэк, мэткэлэ амдэгэт полдэм.
Таат тинтаҥ тудэ эмдьэгэлэ йоҕотиилэ айиит кудэдэм. Таат кэбэсь.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
ДОВУРЭ
Довурэ тэрикэньи. Промышльайдин эйрэй. Эйрэдэгэ иисьэгэ өрулэк мөдул:
— Довурэ, Довурэ, кэлук, кэлук мигидэ!
Довурэ мони:
— Кин мэткэлэ эдиэшум? — таат шаалҥин чандэ йуөдэсь, йуөдэгэ иркин шиньэльэк нутньэл. Таҥидэ арпась. Таҥ шиньэльгэ игиэй, өрньиэй:
— Мэт пугиль, кэлук чугуон, эриись мой!
Табунгэ иркин чуулдьии пулутэк кэллэ мэдэйл йахтэги мэдиись:
— Лилу-лилу,
эймулааҕат шолон,
полутпэдиэлэк курулгэ киэльэшмэ,
лилу-лилу!
Таҥ шаалҥин арпась. Довурэгэлэ мидьум, хармангэ шиншайм. Тинтаҥ шиньэлҥин мони:
— Аай йэлльэ амдиигэк!
Чуулдьии пулут кэбэсь.
Пулут малҕиилэкун уөньэй. Уөрпэпки айааньэй эсьиэ куөкэлэ кэсьиим. Довурэ нумөгэ орпурэм Довурэ мони:
— Хаахаа, мэткэлэ тэт чоҕойэ эл минтэй. Хондэллэ Сьирхасьииҥин чоҕойэ кэсьиик.
Чуулдьии пулут таат кэбэсь. Сьирхасьиигэ йахай.
— Сьирхасьии, тэтин киэсьэ.
— Ноҥуон, — мони. — Ноҥуон ньиэнумэк!
Чуулдьии пулут мони:
— Довурэ чуул лэйэнуон.
— Табунтэ мэт чоҕойэ эл ньаасьэнь. Иах, хон Ньадьайэҥин, ньадьайэги ниэнук.
— Чуулдьии пулут аай кэбэсь. Ньадьайэгэ йахай, мони:
— Ньадьайэ, тэт ньадьайэ кэйк.
Табунгэ Ньадьайэ мони:
— Ноҥуон льэйэк?
Табунгэ чуулдьии пулут мони:
— Довурэ чуул лэуҥин.
Табунгэ Ньадьайэ мони:
— Мэт ньадьайэ чомуон чомуой. Ньэходо эл пайатэйэк, йах. Хон хоробоҥин, хондэллэ ниэк.
Чуулдьии пулут аай кэбэсь, йахай.
— Хоробо, тэтин киэсьэ.
Хоробо мони:
— Лэмэҥин кэлук?
Чуулдьии пулут мони:
— Довурэ чуул лэудин.
Хоробо мони:
— Уөрпэптиэ, йах, укэйдэллэ хаахаанин тит хоробо йэйэштэллэ тадииҥик. — Таат уөрпэптиэ укэйдэллэ чуулдьии пулутҥин тадииҥаа, йукуодьэ, йукуодьэ хорободиэлэк тадииҥилэ.
Табунгэ хоробо пулут мони чуулдьии пулутҥин:
— Тиҥ мэт хоробо йуодайдэйнэ эл йоҕомулэк, йолоҕудэ эл йуодэйлэк.
— Ноҥуон йоҕомутэм?
Чуулдьии пулут таат тудэ хоробогэлэ эгиэт көудэй.
Таҥ хоробод-уө йоҕулдэгэн, аҥадэгэн лосьилэк уксьиил. Таатмиэ чомуодьэ хоробо өнчэҥуот кудэй, лудул унмутэк угутэймэлэ. Таат чуулдьии пулуткэлэ йоулугулмэҥин кигиэм. Шубэдьэдэйлэ, курпульдэйлэ чуму унмуткэ эльиэй угутэйм.
Табунгэ чуулдьии пулут мони:
— Хоробо, хоробо, эй-йуө, эй-йуө!
Таат хоробо аай кигиэм. Кигэдэгэ чуулдьии пулут мони:
— Хоробо, хоробо, мэткэ инжуол эрдьиэй. Мэт инжуотэйэ.
Таат чуулдьии пулут бойсьэ амдэй.
Таат хоробо тудэ нумөҥин кэбэсь. Таат йуодэгэ Довурэ чуулдьии пулут уөрпэлэ чуму куддэльэлум. Довурэҥин мони:
— Тинтаҥ шаал миэбэдэгэн сьинэдэллэ лосьил ҥуот пиэдэтук. Довурэ таат кэбэсь. Таҥ шаалгэ йахай, иркин омосьэ мархилэк чэрэуруо йуо анҕиит модой.
Довурэ шөудэллэ мони:
— Иэккэйти, йэккэйти, тэтэк таат льиэльэлул, тэтул кудэдэт!
Табунгэ тинтаҥ паай мони:
— Омосьэ шоромо, омосьэ шоромо! Кимдьэш, мэтул эл кудэдэлэк! Чуулдьии пулут мэтньэ маньиит, шиньэльэ аадэллэ шоромолэ иҥльиит улдэм. Мэткэлэ шиньэль нуон аалуоги.
Таат Довурэ таҥ паайгэлэ тэршсэ нуон мидьум. Тудэ чуөльуол тэрикэгэлэ уөрпэньит чуму кэсьиим. Довурэ атахун тэрикэттэллэ модой.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
— Довурэ, Довурэ, кэлук, кэлук мигидэ!
Довурэ мони:
— Кин мэткэлэ эдиэшум? — таат шаалҥин чандэ йуөдэсь, йуөдэгэ иркин шиньэльэк нутньэл. Таҥидэ арпась. Таҥ шиньэльгэ игиэй, өрньиэй:
— Мэт пугиль, кэлук чугуон, эриись мой!
Табунгэ иркин чуулдьии пулутэк кэллэ мэдэйл йахтэги мэдиись:
— Лилу-лилу,
эймулааҕат шолон,
полутпэдиэлэк курулгэ киэльэшмэ,
лилу-лилу!
Таҥ шаалҥин арпась. Довурэгэлэ мидьум, хармангэ шиншайм. Тинтаҥ шиньэлҥин мони:
— Аай йэлльэ амдиигэк!
Чуулдьии пулут кэбэсь.
Пулут малҕиилэкун уөньэй. Уөрпэпки айааньэй эсьиэ куөкэлэ кэсьиим. Довурэ нумөгэ орпурэм Довурэ мони:
— Хаахаа, мэткэлэ тэт чоҕойэ эл минтэй. Хондэллэ Сьирхасьииҥин чоҕойэ кэсьиик.
Чуулдьии пулут таат кэбэсь. Сьирхасьиигэ йахай.
— Сьирхасьии, тэтин киэсьэ.
— Ноҥуон, — мони. — Ноҥуон ньиэнумэк!
Чуулдьии пулут мони:
— Довурэ чуул лэйэнуон.
— Табунтэ мэт чоҕойэ эл ньаасьэнь. Иах, хон Ньадьайэҥин, ньадьайэги ниэнук.
— Чуулдьии пулут аай кэбэсь. Ньадьайэгэ йахай, мони:
— Ньадьайэ, тэт ньадьайэ кэйк.
Табунгэ Ньадьайэ мони:
— Ноҥуон льэйэк?
Табунгэ чуулдьии пулут мони:
— Довурэ чуул лэуҥин.
Табунгэ Ньадьайэ мони:
— Мэт ньадьайэ чомуон чомуой. Ньэходо эл пайатэйэк, йах. Хон хоробоҥин, хондэллэ ниэк.
Чуулдьии пулут аай кэбэсь, йахай.
— Хоробо, тэтин киэсьэ.
Хоробо мони:
— Лэмэҥин кэлук?
Чуулдьии пулут мони:
— Довурэ чуул лэудин.
Хоробо мони:
— Уөрпэптиэ, йах, укэйдэллэ хаахаанин тит хоробо йэйэштэллэ тадииҥик. — Таат уөрпэптиэ укэйдэллэ чуулдьии пулутҥин тадииҥаа, йукуодьэ, йукуодьэ хорободиэлэк тадииҥилэ.
Табунгэ хоробо пулут мони чуулдьии пулутҥин:
— Тиҥ мэт хоробо йуодайдэйнэ эл йоҕомулэк, йолоҕудэ эл йуодэйлэк.
— Ноҥуон йоҕомутэм?
Чуулдьии пулут таат тудэ хоробогэлэ эгиэт көудэй.
Таҥ хоробод-уө йоҕулдэгэн, аҥадэгэн лосьилэк уксьиил. Таатмиэ чомуодьэ хоробо өнчэҥуот кудэй, лудул унмутэк угутэймэлэ. Таат чуулдьии пулуткэлэ йоулугулмэҥин кигиэм. Шубэдьэдэйлэ, курпульдэйлэ чуму унмуткэ эльиэй угутэйм.
Табунгэ чуулдьии пулут мони:
— Хоробо, хоробо, эй-йуө, эй-йуө!
Таат хоробо аай кигиэм. Кигэдэгэ чуулдьии пулут мони:
— Хоробо, хоробо, мэткэ инжуол эрдьиэй. Мэт инжуотэйэ.
Таат чуулдьии пулут бойсьэ амдэй.
Таат хоробо тудэ нумөҥин кэбэсь. Таат йуодэгэ Довурэ чуулдьии пулут уөрпэлэ чуму куддэльэлум. Довурэҥин мони:
— Тинтаҥ шаал миэбэдэгэн сьинэдэллэ лосьил ҥуот пиэдэтук. Довурэ таат кэбэсь. Таҥ шаалгэ йахай, иркин омосьэ мархилэк чэрэуруо йуо анҕиит модой.
Довурэ шөудэллэ мони:
— Иэккэйти, йэккэйти, тэтэк таат льиэльэлул, тэтул кудэдэт!
Табунгэ тинтаҥ паай мони:
— Омосьэ шоромо, омосьэ шоромо! Кимдьэш, мэтул эл кудэдэлэк! Чуулдьии пулут мэтньэ маньиит, шиньэльэ аадэллэ шоромолэ иҥльиит улдэм. Мэткэлэ шиньэль нуон аалуоги.
Таат Довурэ таҥ паайгэлэ тэршсэ нуон мидьум. Тудэ чуөльуол тэрикэгэлэ уөрпэньит чуму кэсьиим. Довурэ атахун тэрикэттэллэ модой.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
ДОРБУ
Дорбу тудэ нимэҕа мэ худуонь. Чанмаах худуолурэҥ мони: «Туҥньэҥ кин кирийэсуол мэтханэ Дорбулэк?» Тадаат таҥ Дорбу мэ пулгэч. Саал тудуруу льиэльэнь. Лаҕабуортэгэлэҥ оҕуолльэлул. Таҥ лаҕобуор мони:
— Дорбу!
Лаҕабуортэгэҥинь мэр ууй, мэ йоҥоньаай, мони:
— Туҥ лаҕабуор мэтханэ кирийэсльэл!
Чалдьэлэк мэ паайм — чалдьэги мэ сугурэй. Угурчэлэк мэ пөриндэм — утурчэги мэ сугурэй. Мольҕадамунэк мэр илэтэйм — мольҕадамунги мэ сугурэй. Таат сугуруодаҕа хуруул анмэ чиҥичэрэч. Арэй, тудэл лөгиичэр көрэлэҥ кэлул. Эйуокэ кэлурэҥ, көрэл мони:
— Молийии, Дорбуҕанэ мэт ватниилиэ мэ ваайм.
Дорбуҕа мэ көткэч, мэ мэдьим, тудэ маҕил тудуруу мэ сэврэм, таат энриирэҥ. Сэврэллэк, мэ кэвэч тудэ нимиэнь, таҥ Дорбу лөгиичэр көрэл Тудэ апаналааҕа мэ көткэч. Тудэ апаналааҕанэ мони:
— Апаналаа, Дорбу мэ кэчиҥ, лэвҕа.
Апаналааги, мэ пулгэч. Таҥ маархан чиидоҥойгиндаҕанэ мэ лаҕальэсум —эвльэ. Таҥ көрэд-апаналаа сэврэлэк мони:
— Тэтидьиэ лэврэлэк, таат модьэк.
Дорбу көрэн чиидоҥойҕанэ саан чоҕойэлэҥ өктэллэк, мэ кэриэльэнь.
Дорбу тудэ нимиэнь мэ кэвэч, мэ худуолуй. Таат худуолудаҕа таҥ көрэлги ваай мэ кэлуй. Көрэл мони:
— Дорбу, кэлук, тэтул алҕан лэгут.
Таҥ Дорбуҕанэ мэ мэдьим, тудэ чиидоҥойҕа мэ сэврэм. Мэ кэвэч.
Ваай мэ кэриэй. Мэ саҕанэй. Таат саҕанадаҕа илэньэй гөдэк кэлул. Мони:
— Дорбу, хуодэ льиэнук?
— Э, мэтинь эл анньэльэк, мэт хайчиэ мэ көлтэй. Мэт мирийуол кэчитэм. Таҥут маанумэҥ.
Таҥ илэньэй гөдэ мони:
— Туҥ мэт илэ йавнуо мэныс, тэт льуолуолҕа мэт саҕанэйэҥ.
Дорбу таҥ илэлэ ньумруо мэ мэдьим, тадаат тудэ нимиэнь мэ кэвэч. Таҥ сукинь саҕанэй гөдэҕанэ көрэл тудэ чиидоҥойҕа мэ сэврэм. Таҥ көйлууҕан тудэлэк мэ кэриэй. Сугсинь халдэч.
Дорбуҥинь көрэл ваай мэр ууй, мэ ньиэм. Дорбу мэр ууй. Көрэл мэ мэдьим, мэ кудэрэм. Дорбу ваай мэ кэриэй. Тадаа мэ саҕанэй. Йоходилэ вэгииньэй гөдэк кэлул. Таҕи мони:
— Хуодии саҕанэк?
— Мэт хайчиэ көлтэл, чэнгуруй йоходилэк кэчитэмлэ.
Таҥ көдэҥ мони:
— Мэт йоходилэпэ мэньк, таат сукунньиирэҥ.
Көрэл таҥ көдэлэ мэ мэдьим, мэ сэврэм. Көдэҥ мэ кэриэй, мэ халдэч.
Таҥ көрэттэгэҥ хадьир тудэ апаналаа пуньмэлэ. Таатльэллэк ваай Дорбу ванчиичэмлэ. Дорбу нимэҕа мэ худуонь. Көрэл мони:
— Дорбу, кэлук, тэтул лэгуҥ.
Дорбу эл пулгэй, мони:
— Мэтул лэвлбундэ, сэвк.
Көрэл лукулэ хоҕим, хоҕим, сэвлэ мэ чантэйрэм. Тан көрэлэ, йоҕулги пулгэйдаҕа, нимэ тудуруут пуньим.
Хадьир мэ йуоҕач. Таҥ Дорбу сальил ҥолльэнь.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
— Дорбу!
Лаҕабуортэгэҥинь мэр ууй, мэ йоҥоньаай, мони:
— Туҥ лаҕабуор мэтханэ кирийэсльэл!
Чалдьэлэк мэ паайм — чалдьэги мэ сугурэй. Угурчэлэк мэ пөриндэм — утурчэги мэ сугурэй. Мольҕадамунэк мэр илэтэйм — мольҕадамунги мэ сугурэй. Таат сугуруодаҕа хуруул анмэ чиҥичэрэч. Арэй, тудэл лөгиичэр көрэлэҥ кэлул. Эйуокэ кэлурэҥ, көрэл мони:
— Молийии, Дорбуҕанэ мэт ватниилиэ мэ ваайм.
Дорбуҕа мэ көткэч, мэ мэдьим, тудэ маҕил тудуруу мэ сэврэм, таат энриирэҥ. Сэврэллэк, мэ кэвэч тудэ нимиэнь, таҥ Дорбу лөгиичэр көрэл Тудэ апаналааҕа мэ көткэч. Тудэ апаналааҕанэ мони:
— Апаналаа, Дорбу мэ кэчиҥ, лэвҕа.
Апаналааги, мэ пулгэч. Таҥ маархан чиидоҥойгиндаҕанэ мэ лаҕальэсум —эвльэ. Таҥ көрэд-апаналаа сэврэлэк мони:
— Тэтидьиэ лэврэлэк, таат модьэк.
Дорбу көрэн чиидоҥойҕанэ саан чоҕойэлэҥ өктэллэк, мэ кэриэльэнь.
Дорбу тудэ нимиэнь мэ кэвэч, мэ худуолуй. Таат худуолудаҕа таҥ көрэлги ваай мэ кэлуй. Көрэл мони:
— Дорбу, кэлук, тэтул алҕан лэгут.
Таҥ Дорбуҕанэ мэ мэдьим, тудэ чиидоҥойҕа мэ сэврэм. Мэ кэвэч.
Ваай мэ кэриэй. Мэ саҕанэй. Таат саҕанадаҕа илэньэй гөдэк кэлул. Мони:
— Дорбу, хуодэ льиэнук?
— Э, мэтинь эл анньэльэк, мэт хайчиэ мэ көлтэй. Мэт мирийуол кэчитэм. Таҥут маанумэҥ.
Таҥ илэньэй гөдэ мони:
— Туҥ мэт илэ йавнуо мэныс, тэт льуолуолҕа мэт саҕанэйэҥ.
Дорбу таҥ илэлэ ньумруо мэ мэдьим, тадаат тудэ нимиэнь мэ кэвэч. Таҥ сукинь саҕанэй гөдэҕанэ көрэл тудэ чиидоҥойҕа мэ сэврэм. Таҥ көйлууҕан тудэлэк мэ кэриэй. Сугсинь халдэч.
Дорбуҥинь көрэл ваай мэр ууй, мэ ньиэм. Дорбу мэр ууй. Көрэл мэ мэдьим, мэ кудэрэм. Дорбу ваай мэ кэриэй. Тадаа мэ саҕанэй. Йоходилэ вэгииньэй гөдэк кэлул. Таҕи мони:
— Хуодии саҕанэк?
— Мэт хайчиэ көлтэл, чэнгуруй йоходилэк кэчитэмлэ.
Таҥ көдэҥ мони:
— Мэт йоходилэпэ мэньк, таат сукунньиирэҥ.
Көрэл таҥ көдэлэ мэ мэдьим, мэ сэврэм. Көдэҥ мэ кэриэй, мэ халдэч.
Таҥ көрэттэгэҥ хадьир тудэ апаналаа пуньмэлэ. Таатльэллэк ваай Дорбу ванчиичэмлэ. Дорбу нимэҕа мэ худуонь. Көрэл мони:
— Дорбу, кэлук, тэтул лэгуҥ.
Дорбу эл пулгэй, мони:
— Мэтул лэвлбундэ, сэвк.
Көрэл лукулэ хоҕим, хоҕим, сэвлэ мэ чантэйрэм. Тан көрэлэ, йоҕулги пулгэйдаҕа, нимэ тудуруут пуньим.
Хадьир мэ йуоҕач. Таҥ Дорбу сальил ҥолльэнь.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
ДУБЭГЛЭШ
Иркин шоромо льэй. Табун ньуути — Дубэглэш. Тэрикэньи, нуужэҥуоҥи. Таҥ шоромо чуөтэ мэ мидой. Тэрикэги саам промышльайдин эйрэнуй. Таат иркидьэ кэлдэллэ тудэ пулуткэлэ көудэллэ пудэ пэшшэйм. Таат пулутки кэбэйдэллэ иркин миэстэгэ лодаах абудаай.
Таат ходуот йуөдэгэ иркин чомуолбэдэк кэлул. Чомуолбэн мони:
— Киэ, Дубэглэш, ходит ходуок?
Табунгэ Дубэглэш мони:
— Мэт йуольэт мэ эмтэдэйсьэ.
Табунгэ чомуолбэн мони:
— Мэт аай йуольэйэ, мэтул эмтэдэйк.
Табунгэ Дубэглэш эгиэй, эгэдэллэ тинтаҥ чомуолбэнгэлэ шаалҥин игэйэштэллэ йодом. Таат шубэдьэ иидьиэн чоҕойэлэ кигэт кудэдэм. Таат нумөҥин хони, мони тудэ тэрикэҥин:
— Мэтул тудаа чомуон көудэмэк. Мэт иркин чомуолбэдэк кудэдэмэ. Табунгэлэ нумөҥин элиэҥам, таат лэҥдэллэ чэмэйдэллэ мони:
—Тэрикэ, лэгул нингуо аак, мэт көнмэпул кэлҥитэй.
Таат подьэрхомэ модоҥидэгэ пуркин чуулдьии пулутпэлэк кэлҥил.. .
— Киэ, Дубэглэш, тэт ходунгэт чуул нуммэк?
— Бэйдьэ эйрэт нугуну.
Табунгэ тинтаҥ чуулдьии пулутпэ нумөҥин хондэллэ таат иҥжуоҥи йубугэллэ. Таат эл эгиэҥи. Бойсьэ амдааҥи.
Дубэглэш тинтаҥ чуулдьии пулутпэ тэдулпэгэлэ чуму тудин мидьум. Таат аай модольэлҥитэй.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Таат ходуот йуөдэгэ иркин чомуолбэдэк кэлул. Чомуолбэн мони:
— Киэ, Дубэглэш, ходит ходуок?
Табунгэ Дубэглэш мони:
— Мэт йуольэт мэ эмтэдэйсьэ.
Табунгэ чомуолбэн мони:
— Мэт аай йуольэйэ, мэтул эмтэдэйк.
Табунгэ Дубэглэш эгиэй, эгэдэллэ тинтаҥ чомуолбэнгэлэ шаалҥин игэйэштэллэ йодом. Таат шубэдьэ иидьиэн чоҕойэлэ кигэт кудэдэм. Таат нумөҥин хони, мони тудэ тэрикэҥин:
— Мэтул тудаа чомуон көудэмэк. Мэт иркин чомуолбэдэк кудэдэмэ. Табунгэлэ нумөҥин элиэҥам, таат лэҥдэллэ чэмэйдэллэ мони:
—Тэрикэ, лэгул нингуо аак, мэт көнмэпул кэлҥитэй.
Таат подьэрхомэ модоҥидэгэ пуркин чуулдьии пулутпэлэк кэлҥил.. .
— Киэ, Дубэглэш, тэт ходунгэт чуул нуммэк?
— Бэйдьэ эйрэт нугуну.
Табунгэ тинтаҥ чуулдьии пулутпэ нумөҥин хондэллэ таат иҥжуоҥи йубугэллэ. Таат эл эгиэҥи. Бойсьэ амдааҥи.
Дубэглэш тинтаҥ чуулдьии пулутпэ тэдулпэгэлэ чуму тудин мидьум. Таат аай модольэлҥитэй.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
ЖАДНОҤУОДЬЭ ПААЙП
Иркин шоромо льэй, тэрикэньи, иркин уөньэҥи. Нумө йэклиэ эйрэй пуорэмэ. Аҥдьэги йуольаальэл. Дьэ таат эл аҥдьэтэт кудэй.
Таат пэн пудэгэсь, пуорэдэсь.
— Тэрикээ, — мони, — пэн пугэлбэсь, альуойаай. Ханаайильи, тэт мэтул эгиэтмэк.
Тэрихсэги таат мидот, нуубэлэхс иҥэртиэнумлэ, табунгэлэ паттэллэ лэгитиэнунум. Угуйэдэгэ ханааҥи. Пулутки мони:
— Милааҕэт нунгэнэ чорхэлэхс льэтэл. Таа идьии йуөдиэнуннук. Толоупэ таа лиэнунҥи.
Дьэ таат ханаани.
— Пулут, таа чуулэхс оҕуол.
— Чэйлиись дуо?
— Эл чэйлуу, дьэ таат эгэйильи.
Таат эгиэҥи, пулут мони:
— Мэт ужуо кэйк.
Дьэ тадиим ужуодэйлэ, мони:
— Мит аасьэпул ултэхс.
— Дьэ мэтул хонтэк, толоу айиит, — мони.
Тудэ ужуогэлэ мидьум, таат тэрикэги нугэндэгэт эгиэт хонтэм.
— Тэрикээ, ужуо идьэйбэгэ йахай дуо?
— Ээ, пулут, көдин кудэй.
Дьэ таат хуоҕадайм. Таат йуөм тэрикэги: чуул өнчиэк, таҥ чуулги амдэт ходуой. Пулут мони:
— Көудэ дуо, өйльэ дуо?
— Көудэмэк.
— К-к! Ээ, йукундьугэ йуо! — мони пулутки.
— Ээ, пулут, нуубэлэк нингэй, тин нумэдьэтэйльи.
Таат нумэдьэҥи. Тинтаҥ паайп нумэдьэй, нуубэплэк иҥэртэмлэ. Табунгэлэ падум. Паттэллэ лэгитэм. Тамунгэ йолаат мони:
— Инжуоҥик уөньэ, мэт нуубэлэк иҥэртэшмэ.
Таат чоҕойэлэ ньаачэшум.
—Тэрикээ, — мони, — лэмэдик ууйиимэ?
— Ээ, мэт нуубэ иҥэртин ньаачэшмэ.
Дьэ таат кэбэсь. Тудэ чуулгэлэ ньэлбэтум. Ньэлбэттэллэ, пандэй, лэҥдэй. Тудэ чуулгэлэ чуму орпурэм, мэ киэльэшум.
Йуөдэгэлэ аай ньэлбэтум, ньаасьэ хаардээйлэ аай кильэшум.
Дьэ таат нумөҥин кэбэсь лэҥдэллэ. Чугугэ хонут нуубэлэк иҥэртэмлэ. Табудэк хонтэмлэ. Таат льэдэ унжись. Угуйэлмэ эгиэй, эгиэдэллэ тинтаҥ нуубэгэлэ падум, аай лэгитэм.
— Пулут, — мони, — тии милааҕэт нуубэ нингэйбэдэк.
Таат аай кэбэсь тудэ чуулҥин.
Иркин подьэрхогэ лэҥдэт ходуой. Таат йуолльэ ҥуот кудэдэгэ нумөҥин кэбэйльэй. Йукуодьэ чуулдиэлэк карманҥэ шиншаймэлэ. Таат кэбэсь нумөҥин. Нумөгэ йахай. Нуубэлэк нумөҥин хонтэмлэ. Таат уөги пудэ укэсь. Эмэйги лосьилэк чинэмэлэ. Эсьиэги нумөгэ ходуой. Таат тудэ хармаангэт миндэллэ тинтаҥ чуулгэлэ тудэ уөҥин тадиим Мони:
—Эсьиэҥин эл пундулэк!
Дьэ таат уөги лэҥдэллэ унжись.
Угуйэлмэ эгиэдэллэ аай мони:
— Нуубэлэк аҥсьиитэмэ.
Таат аай кэбэсь тудэ чуулҥин. Мэ лэҥдэйись. Дьэ таат подьэрхо- мэ модуот эсьиэги мони тудэ уөҥин:
—Эмэй хаҥидэ эйриэну?
—Ээ, мит йолохо нумөньуол лаҥи эйриэну.
—Тэтин лэмрдик кэсьиинуннумлэ?
—Эсьиэ, нигэжэлмэ чуулэк кэсьиимэлэ.
—Тэт тамун ход аамэк?
—Аэу.
Тудэ уөҥин мони:
—Аасьэ игэйэпул шэйрэк.
Уөги укэсь, аасьэ игэйэпулгэлэ кэсьийм. Дьэ табунгэлэ омол игэйэпулгэлэ иҥэр шахальашум.
Дьэ таатльэллэ эрчэ игэйэпулгэлэ көдум, тааҕилэ тудэ уөҥин тадиим. Мони:
—Тиҥ игэйэпул танидэ пөниик.
Тинтаҥ адул игэйэпулгэлэ көдум, көдтэллэ тудэ аальаа пэниим. Таат модуон и. .
Тэрикэги киэсь. Кэлдэллэ мадаай.
— Тэрикээ, — мони, — тэт хадунгэ эйриэнук?
— Ээ, нуубэ ансьиин мэ эгужумэ.
— Тоукэ, — мони, —тэтул омосьэ аатэмэ.
Мэнмэгэсь, тинтаҥ игэйэпул мойт. Мэнмэгэйдэллэ тудэ тэрикэ будиэ йиэсь. Таат шарум. Ньиэрдэйлэ чуму лөудэм. Таасьилэ тинтаҥ игэйэлэ йуодэм.
Тэрикэги дьэ өрниэй:
— Пулут, мэтул пэшшэйк, мэ ходо льэк?
— Эл пэшшэйтэйэ. — Тудэ уөҥин мони: — Этэргэн нумө аҥсьиик.
Уөги пудэ пугэжэсь. Аҥсьиит, этэргэн нумөгэлэ нугум.
— Эсьиэ, — мони, — нуу!
— Мэтин кишэк, — мони эсьиэги.
Тудэ тэрикэгэлэ таҥидэ аадэт хонтэм. Таа хонтэллэ, этэргэн нумө молҕэ пэшшэйм. Таат нумөҥин хони, шөги. Тэрикэги өрулги, ибиэльэги иркильльэҥуон хони. Тудэ уөҥин мони:
— Эмэй йуөйиик.
Таат уөги йуөйиим, йолоҕудэ шөктэллэ мони:
— Эмэй таа ходуой. Этэргэн чуму лэйльэлум, кудэдиэльэлум.
Эсьиэги тамун таҥ параагэт аҥдьэт льэл. Таат аҥдьэлэ йуөм: тэрикэги молдэ амун ходуол.
— Лэҥдэк, лэҥдэк, тэткэ омось, — мони.
Тудэ уөҥин мони:
—Эмэй ходи лаҥи эгужунуннуй? Ханаайильи!
Таат кэбэйҥи таҥидэ.
Титтэ чуулгэлэ минҥаа, таат хонааҥи. Таат тудэ тэрикэ шоромоптэгэ йахаҥи.
— Уөдьэ эмэйги хаҥидэ хон? Ходит өйльэ?
Табунгэ мони:
— Мэткэлэ эрись льиимэлэбэдэк. Куддэмэ чуулгэлэ тудидьиэ аҕии лэйнум Тамунгэ игэйэлэ йуодэдэллэ, этэргэнҥин лэгитэ.
Эсьиэги, эмэйги мони:
— Таат льэтэйбэдэк. Нумунэ таат аат ҥуойуодэк.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Таат пэн пудэгэсь, пуорэдэсь.
— Тэрикээ, — мони, — пэн пугэлбэсь, альуойаай. Ханаайильи, тэт мэтул эгиэтмэк.
Тэрихсэги таат мидот, нуубэлэхс иҥэртиэнумлэ, табунгэлэ паттэллэ лэгитиэнунум. Угуйэдэгэ ханааҥи. Пулутки мони:
— Милааҕэт нунгэнэ чорхэлэхс льэтэл. Таа идьии йуөдиэнуннук. Толоупэ таа лиэнунҥи.
Дьэ таат ханаани.
— Пулут, таа чуулэхс оҕуол.
— Чэйлиись дуо?
— Эл чэйлуу, дьэ таат эгэйильи.
Таат эгиэҥи, пулут мони:
— Мэт ужуо кэйк.
Дьэ тадиим ужуодэйлэ, мони:
— Мит аасьэпул ултэхс.
— Дьэ мэтул хонтэк, толоу айиит, — мони.
Тудэ ужуогэлэ мидьум, таат тэрикэги нугэндэгэт эгиэт хонтэм.
— Тэрикээ, ужуо идьэйбэгэ йахай дуо?
— Ээ, пулут, көдин кудэй.
Дьэ таат хуоҕадайм. Таат йуөм тэрикэги: чуул өнчиэк, таҥ чуулги амдэт ходуой. Пулут мони:
— Көудэ дуо, өйльэ дуо?
— Көудэмэк.
— К-к! Ээ, йукундьугэ йуо! — мони пулутки.
— Ээ, пулут, нуубэлэк нингэй, тин нумэдьэтэйльи.
Таат нумэдьэҥи. Тинтаҥ паайп нумэдьэй, нуубэплэк иҥэртэмлэ. Табунгэлэ падум. Паттэллэ лэгитэм. Тамунгэ йолаат мони:
— Инжуоҥик уөньэ, мэт нуубэлэк иҥэртэшмэ.
Таат чоҕойэлэ ньаачэшум.
—Тэрикээ, — мони, — лэмэдик ууйиимэ?
— Ээ, мэт нуубэ иҥэртин ньаачэшмэ.
Дьэ таат кэбэсь. Тудэ чуулгэлэ ньэлбэтум. Ньэлбэттэллэ, пандэй, лэҥдэй. Тудэ чуулгэлэ чуму орпурэм, мэ киэльэшум.
Йуөдэгэлэ аай ньэлбэтум, ньаасьэ хаардээйлэ аай кильэшум.
Дьэ таат нумөҥин кэбэсь лэҥдэллэ. Чугугэ хонут нуубэлэк иҥэртэмлэ. Табудэк хонтэмлэ. Таат льэдэ унжись. Угуйэлмэ эгиэй, эгиэдэллэ тинтаҥ нуубэгэлэ падум, аай лэгитэм.
— Пулут, — мони, — тии милааҕэт нуубэ нингэйбэдэк.
Таат аай кэбэсь тудэ чуулҥин.
Иркин подьэрхогэ лэҥдэт ходуой. Таат йуолльэ ҥуот кудэдэгэ нумөҥин кэбэйльэй. Йукуодьэ чуулдиэлэк карманҥэ шиншаймэлэ. Таат кэбэсь нумөҥин. Нумөгэ йахай. Нуубэлэк нумөҥин хонтэмлэ. Таат уөги пудэ укэсь. Эмэйги лосьилэк чинэмэлэ. Эсьиэги нумөгэ ходуой. Таат тудэ хармаангэт миндэллэ тинтаҥ чуулгэлэ тудэ уөҥин тадиим Мони:
—Эсьиэҥин эл пундулэк!
Дьэ таат уөги лэҥдэллэ унжись.
Угуйэлмэ эгиэдэллэ аай мони:
— Нуубэлэк аҥсьиитэмэ.
Таат аай кэбэсь тудэ чуулҥин. Мэ лэҥдэйись. Дьэ таат подьэрхо- мэ модуот эсьиэги мони тудэ уөҥин:
—Эмэй хаҥидэ эйриэну?
—Ээ, мит йолохо нумөньуол лаҥи эйриэну.
—Тэтин лэмрдик кэсьиинуннумлэ?
—Эсьиэ, нигэжэлмэ чуулэк кэсьиимэлэ.
—Тэт тамун ход аамэк?
—Аэу.
Тудэ уөҥин мони:
—Аасьэ игэйэпул шэйрэк.
Уөги укэсь, аасьэ игэйэпулгэлэ кэсьийм. Дьэ табунгэлэ омол игэйэпулгэлэ иҥэр шахальашум.
Дьэ таатльэллэ эрчэ игэйэпулгэлэ көдум, тааҕилэ тудэ уөҥин тадиим. Мони:
—Тиҥ игэйэпул танидэ пөниик.
Тинтаҥ адул игэйэпулгэлэ көдум, көдтэллэ тудэ аальаа пэниим. Таат модуон и. .
Тэрикэги киэсь. Кэлдэллэ мадаай.
— Тэрикээ, — мони, — тэт хадунгэ эйриэнук?
— Ээ, нуубэ ансьиин мэ эгужумэ.
— Тоукэ, — мони, —тэтул омосьэ аатэмэ.
Мэнмэгэсь, тинтаҥ игэйэпул мойт. Мэнмэгэйдэллэ тудэ тэрикэ будиэ йиэсь. Таат шарум. Ньиэрдэйлэ чуму лөудэм. Таасьилэ тинтаҥ игэйэлэ йуодэм.
Тэрикэги дьэ өрниэй:
— Пулут, мэтул пэшшэйк, мэ ходо льэк?
— Эл пэшшэйтэйэ. — Тудэ уөҥин мони: — Этэргэн нумө аҥсьиик.
Уөги пудэ пугэжэсь. Аҥсьиит, этэргэн нумөгэлэ нугум.
— Эсьиэ, — мони, — нуу!
— Мэтин кишэк, — мони эсьиэги.
Тудэ тэрикэгэлэ таҥидэ аадэт хонтэм. Таа хонтэллэ, этэргэн нумө молҕэ пэшшэйм. Таат нумөҥин хони, шөги. Тэрикэги өрулги, ибиэльэги иркильльэҥуон хони. Тудэ уөҥин мони:
— Эмэй йуөйиик.
Таат уөги йуөйиим, йолоҕудэ шөктэллэ мони:
— Эмэй таа ходуой. Этэргэн чуму лэйльэлум, кудэдиэльэлум.
Эсьиэги тамун таҥ параагэт аҥдьэт льэл. Таат аҥдьэлэ йуөм: тэрикэги молдэ амун ходуол.
— Лэҥдэк, лэҥдэк, тэткэ омось, — мони.
Тудэ уөҥин мони:
—Эмэй ходи лаҥи эгужунуннуй? Ханаайильи!
Таат кэбэйҥи таҥидэ.
Титтэ чуулгэлэ минҥаа, таат хонааҥи. Таат тудэ тэрикэ шоромоптэгэ йахаҥи.
— Уөдьэ эмэйги хаҥидэ хон? Ходит өйльэ?
Табунгэ мони:
— Мэткэлэ эрись льиимэлэбэдэк. Куддэмэ чуулгэлэ тудидьиэ аҕии лэйнум Тамунгэ игэйэлэ йуодэдэллэ, этэргэнҥин лэгитэ.
Эсьиэги, эмэйги мони:
— Таат льэтэйбэдэк. Нумунэ таат аат ҥуойуодэк.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
ИБИЛИГИЭ
Мэт эмдьэ чуөтэ ибилиэнуй, то тудэл альуйнуй чалоо лэгулэ тадиигэ монут, то эрчэ ниэрэк мошонилэ мойт, то мэткэлэ эл миэни монут, то чумусиит чалоо анил иидэ монут. Тудэльэ чумут эруульэл, митльэ омоольэл чумут.
Иркидьэ лэбэйдии аадин шахальэштин кэбэсиили. Пэн йоулось. Мити нингэйли, мит эпиэ эмэй тампэ чумут лэбэйдии , шахальэшут эйрэиили. Мит эмдьэ аай льйи, таат эйрэт ибилигиэ абутэк шаалгэ нугул. Таа уөрпэпки льэҥил, эй йуукэ мэрэйнульэлни шаалгэт шаалҥин. Митньэ иркин тоуко уөк пөгут эйрэл, тамун таҥ ибилигиэ уөрпэк хаҥиинумлэ ойиидэ. Ибилигиэ уөрпэ эмэйпэги тамун тудэ уөрпэгэт миэрдьэт то шанаҕаануй, то иьильэйбэн титэ гудиэнуй.
Тамунгэлэ мэт эмдьэ омось йуөм, таат эпиэгэт йоулусвум:
— Эпиэ эдиҥ нодо ходит таат ибильэ?
Эпиэ мони:
— Тудэ уөрпэ чаҥут мэ анньэй таат ибильэйбэн титэ. Тудэ уөрйэгэлэ нилги эл уушэ, тааҕан тит таат льэй. Ньаасьэгэ эрууги йуөмэт? Андьэпки чомооҥи. Эдуөн тудаа шоромо оолльэл, таат чуөтэ ибильэдэгэ пэшшэйдэллэ, шоромопки кэбэйльэдни. Таат идьии нодоҥоот гудэдэллэ, пиириидэллэ шаалгэ абут нумэ аадэллэ мэ эдьи. Тиҥ параа лаҥин айии нодоҥоот гудэдэйнэ ибильэги мэдуунуннуй.
Мэт эмдьэ мит эпиэ архаа модо мэжжэй, таасилэ эпиэҥин мони:
— Мэтул тии эл поньэшҥилэк, мэт идьии эл ибильэтчэ.
Эпиэ мони:
— Ноҥоон поньэштэм, атахлоот эйрэтчиили лэбэйдииҥин.
Таат мит кэбэсиили нумэ лаҥин, ибилигиэпэ таат поньооҥи. Таҥ параагэт мэт эмдьэ эл ибидьэ эл нада чуөн.
Шалугин В.Г.
Ш 18 Ньиэдьиипэлэк үерпэҥин: Учебное пособие. Якутск: Изд-во ЯГУ. 2004. 36 с.
Иркидьэ лэбэйдии аадин шахальэштин кэбэсиили. Пэн йоулось. Мити нингэйли, мит эпиэ эмэй тампэ чумут лэбэйдии , шахальэшут эйрэиили. Мит эмдьэ аай льйи, таат эйрэт ибилигиэ абутэк шаалгэ нугул. Таа уөрпэпки льэҥил, эй йуукэ мэрэйнульэлни шаалгэт шаалҥин. Митньэ иркин тоуко уөк пөгут эйрэл, тамун таҥ ибилигиэ уөрпэк хаҥиинумлэ ойиидэ. Ибилигиэ уөрпэ эмэйпэги тамун тудэ уөрпэгэт миэрдьэт то шанаҕаануй, то иьильэйбэн титэ гудиэнуй.
Тамунгэлэ мэт эмдьэ омось йуөм, таат эпиэгэт йоулусвум:
— Эпиэ эдиҥ нодо ходит таат ибильэ?
Эпиэ мони:
— Тудэ уөрпэ чаҥут мэ анньэй таат ибильэйбэн титэ. Тудэ уөрйэгэлэ нилги эл уушэ, тааҕан тит таат льэй. Ньаасьэгэ эрууги йуөмэт? Андьэпки чомооҥи. Эдуөн тудаа шоромо оолльэл, таат чуөтэ ибильэдэгэ пэшшэйдэллэ, шоромопки кэбэйльэдни. Таат идьии нодоҥоот гудэдэллэ, пиириидэллэ шаалгэ абут нумэ аадэллэ мэ эдьи. Тиҥ параа лаҥин айии нодоҥоот гудэдэйнэ ибильэги мэдуунуннуй.
Мэт эмдьэ мит эпиэ архаа модо мэжжэй, таасилэ эпиэҥин мони:
— Мэтул тии эл поньэшҥилэк, мэт идьии эл ибильэтчэ.
Эпиэ мони:
— Ноҥоон поньэштэм, атахлоот эйрэтчиили лэбэйдииҥин.
Таат мит кэбэсиили нумэ лаҥин, ибилигиэпэ таат поньооҥи. Таҥ параагэт мэт эмдьэ эл ибидьэ эл нада чуөн.
Шалугин В.Г.
Ш 18 Ньиэдьиипэлэк үерпэҥин: Учебное пособие. Якутск: Изд-во ЯГУ. 2004. 36 с.
ЖАДНЭҤУОЙ ПУЛУТ
Иркин пулут льэй, тэрикэньи. Атахун паай уөлэ уөньэҥи, йукуөдьуонпэлэк. Пулундиэ йэлэкун аҥдэндьэ йоуйэньи. Табунгэлэ падиэшум йалҕилгэ. Подьэрхо илэклуодьэ карасьэк иксьиинумлэ.
Иркидьэ тудэ тэрикэҥин мони:
— Тэрикэ, мэт уөрпэ кудэсьиигэ. Тангнут атахлуодьэ карасьпэклэҥтэл.
Табунгэ тэрикэги мони:
— Пулут, йуукэ лаҥи хонтэллэ кудэсьиик.
Пулундиэ таат тудэ уөрпэгэлэ лэбэйдииҥин көудэйм. Йуукэ, йуукэ йохтэм. Нингэйэ лэбэйдиигэ йохтэм. Таат уөрэптиэ лэбэйдиилэ шахалэшҥаа. Пулундиэ тудэ маҕилгэлэ лөудэллэ шаалгэ орпурэм. Таат нумөҥин кэбэсь.
Уөрпэтиэ титтэл эсьиэ маҕилгэлэ йуөдэ, йуөдэ монҥи:
— Мит эсьиэ айии льэй.
Таат посудэ ултэдэйллэ нумөҥин кэбэйиҥи. Таат кэбэйньит бойсьэ шөҕиэҥи. Таат шукумэ хонут иркин унуҥгэ йахаҥи. Таҥ унуҥгэт лэдудэ кэбэйҥи. Иркин чиськэ шөйлэк нуҥҥилэ. Паабааги мони:
— Тиҥ шөйл йэдийэ нуон минтэй.
Табунгэ эмдьэги мони:
— Иҥлугэ, эл минтэйльи.
Паабааги таҥ шөйгэлэ пайайм.
Таат аай кэбэйҥи. Иркин нумөгэ йахаҥи. Таҥ нумөгэ мадааҥи. Иркидьэ лэбэйдииҥин кэбэйҥи. Кэбэйҥидэ йолаан тинтаҥ шөйпэги чуульдьии пулут ҥуон кудэй. Араснонуодьэ лэгулэк аадэллэ столгэ эгэтэмлэ. Таат аай шөйлҥуон кудэй. Тинтаҥ лэгулгэт паабааги лэгум. Эмдьэги эл лэй.
Таат угуйэлдэгэ эл хонҥи, аҕидууҥи. Тинтаҥ шөйпэги аай чуульдьии пулут ҥуон кудэй. Аай арасноҥуодьэ лэгулэк аамэлэ. Табунгэлэ столгэ эгэтэм. Таат льэллэ аай шөйл ҥуон кудэй. Таат тинтаҥ уөрэптиэ кимдааньэт нумөҥин кэлҥи. Кэлдэллэ монҥи:
— Кин аайэ лэгулэк тубэн оҕуол?
Таат лунбугэгэ уожиилэк пулгулэтҥилэ.
— Мит уө, айлэти, — монҥи.
Таҥ уожии лолҕось. Тинтаҥ шөйлгэлэ таа пэшшэйҥаа. Таатльэдэ шэйрэйҥ. Тантаҥ чуулдьии пулут лунбугэлэ йуогэн мориэт шубэжэй.
— Мэткэт эл шэйрэйтэмэт! Шарҥидэ сьин лэгут!
Таат тинтаҥ уөрпэ иркин тэрикиэдиэгэ йахаҥи. Йахадэллэ:
— Эпиэ, митул аҕиэтэк, — монҥи.
Тэрикиэдиэ тинтаҥ уөрпэгэлэ тудэ уөрпэ ҥуон мидьум. Таат тинтаҥ чуулдьии пулут чобуогэ йахадэллэ уожиигэ лөудиись. Таат амдэи бойсьэ.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Иркидьэ тудэ тэрикэҥин мони:
— Тэрикэ, мэт уөрпэ кудэсьиигэ. Тангнут атахлуодьэ карасьпэклэҥтэл.
Табунгэ тэрикэги мони:
— Пулут, йуукэ лаҥи хонтэллэ кудэсьиик.
Пулундиэ таат тудэ уөрпэгэлэ лэбэйдииҥин көудэйм. Йуукэ, йуукэ йохтэм. Нингэйэ лэбэйдиигэ йохтэм. Таат уөрэптиэ лэбэйдиилэ шахалэшҥаа. Пулундиэ тудэ маҕилгэлэ лөудэллэ шаалгэ орпурэм. Таат нумөҥин кэбэсь.
Уөрпэтиэ титтэл эсьиэ маҕилгэлэ йуөдэ, йуөдэ монҥи:
— Мит эсьиэ айии льэй.
Таат посудэ ултэдэйллэ нумөҥин кэбэйиҥи. Таат кэбэйньит бойсьэ шөҕиэҥи. Таат шукумэ хонут иркин унуҥгэ йахаҥи. Таҥ унуҥгэт лэдудэ кэбэйҥи. Иркин чиськэ шөйлэк нуҥҥилэ. Паабааги мони:
— Тиҥ шөйл йэдийэ нуон минтэй.
Табунгэ эмдьэги мони:
— Иҥлугэ, эл минтэйльи.
Паабааги таҥ шөйгэлэ пайайм.
Таат аай кэбэйҥи. Иркин нумөгэ йахаҥи. Таҥ нумөгэ мадааҥи. Иркидьэ лэбэйдииҥин кэбэйҥи. Кэбэйҥидэ йолаан тинтаҥ шөйпэги чуульдьии пулут ҥуон кудэй. Араснонуодьэ лэгулэк аадэллэ столгэ эгэтэмлэ. Таат аай шөйлҥуон кудэй. Тинтаҥ лэгулгэт паабааги лэгум. Эмдьэги эл лэй.
Таат угуйэлдэгэ эл хонҥи, аҕидууҥи. Тинтаҥ шөйпэги аай чуульдьии пулут ҥуон кудэй. Аай арасноҥуодьэ лэгулэк аамэлэ. Табунгэлэ столгэ эгэтэм. Таат льэллэ аай шөйл ҥуон кудэй. Таат тинтаҥ уөрэптиэ кимдааньэт нумөҥин кэлҥи. Кэлдэллэ монҥи:
— Кин аайэ лэгулэк тубэн оҕуол?
Таат лунбугэгэ уожиилэк пулгулэтҥилэ.
— Мит уө, айлэти, — монҥи.
Таҥ уожии лолҕось. Тинтаҥ шөйлгэлэ таа пэшшэйҥаа. Таатльэдэ шэйрэйҥ. Тантаҥ чуулдьии пулут лунбугэлэ йуогэн мориэт шубэжэй.
— Мэткэт эл шэйрэйтэмэт! Шарҥидэ сьин лэгут!
Таат тинтаҥ уөрпэ иркин тэрикиэдиэгэ йахаҥи. Йахадэллэ:
— Эпиэ, митул аҕиэтэк, — монҥи.
Тэрикиэдиэ тинтаҥ уөрпэгэлэ тудэ уөрпэ ҥуон мидьум. Таат тинтаҥ чуулдьии пулут чобуогэ йахадэллэ уожиигэ лөудиись. Таат амдэи бойсьэ.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
ИДЬИЛВЭЙ
Лабунмэдэнуҕа мэдьуолльэлдьэ гөдэк таҥ Идьилвэй. Хадьир мэ чамумуй. Хааличэ гөдэ ҥолаай, хааличэ иэруучэк. Туҥ гөдэ чамумуллэк энупэлэ маранмэ эйкирим, пурэптэҕан хусадьи.
Хадьир туҥ гөдэ, маархадьэҥ лэвэйнбурэбэҕан сукидь эврэр-эврэр, маархан чупчэк Аласэй иэмундаҕа нуумэлэ. Мэ сэв-көди. Лэвдиэльэлдаҕа, чаай лавльэлдаҕа чупчэ мони:
— Йокэт көлльэлдьэ гөдэ нодьэк. Хадьир мэ йуоратэйли-даҕи?
Идьилвэй мони:
— Нэмэлэк йуоратуок?
— Эе, чавурэк, — мони таҕи.
— Эе, мол льиэ, — Идьилвэй мони. — Хадаат ньинайинаатуок?
— Тиэҥ чумун сабурхаҕат алҕан ньиҥайинаатэй.
Нимэҕат чэйлуучиильэнь. Таатльэр Идьилвэй молльэнь:
— Тиэн йуку йалҕил иэмундаҕат алҕан ньинайинутэйли.
Таҥ чупчэ ҥолдэ ваай хааличэ гөдэ ҥолльэнь. Тудэ дитэ банльэнь.
— Эе, — молльэнь. Мэ пукирэйҥи. Идьилвэй эл мираанум. Пукирэч-да таҥ йалҕилдиэ иэмуҥдаҕа эйич. Таҥ көнмэги мэ хуусэч. Эл пэл. Миклэдаҕа кэриэй. Хадьир иэмундаҕат Идьилвэй молльэнь:
— Хадинуолльэлк кэйэн айитуок?
— Имуой, эл курильиийэҥ, — молльэнь чупчэ.
— Мол, тэт кэйэн айик, — молльэнь Идьилвэй.
Хадьир льиэ чупчэ мэр айим. Идьилвэй мэ ху-у-сэҕач. Маранмэ тидэҥ аҕуолуолдаҕа эйич. Идьилвэй маранмэ чандэ хусэҕач. Маранмэ чандэ кэвэч. Идьилвэй молльэнь:
— Малаа льиэ, мэт ваай!
Идьилвэй мэр айим туҥ гөллэ. Маранмэ тадаа помосэрэйм.
Хадьир тадаат чупчэпул тун Идьилвэйҕанэ пуньилбуньиэҥа, ньисунульичнааҥа. Хадьир тун Идьилвэйинь тигин Кулумаа иэмуҥдаҕат чупчэпул кэлуунулльэлҥи, тудэҕанэ пуньилҥинь.
Кийуочиир льиэнулльэлҥи, тудэ апаналааньэҥ. Аавэҥудаҕа хадьир кэлуунулльэлҥи. Таҥниги нимэпэги йукурукун ҥолнуни, лэйэйн нимэк. Оньидигилги мэ вэйлуолнуни, алун банчиинуни. Хадьир таҥ оньидигилҕан хуусэйнулльэнь, кэлуҥудаҕа, мөрдэ. Пукирэйрэлэк, хадьир йавнэччуо тидэҥ чиилэ пуньнутэм.
Тадаат тудэ маҕилуол виэсэм, чуон маҕилэ. Мольҕалньэй, көдэн мольҕал дитэ.
Хадьир туҥ чупчэпул вадун көдэк пуньнааҥумлэ, чиипэги пуньнааҥумлэ. Хадьир лайниичэр чупчэпул кэлуунулльэлни, туҥ Идьилвэй кирийэҕа. Тун гөдэ ваай мэ суҥульичнаам. Кэлуҥудаҕанэ, йавнэччуо пуньнунум.
Маархадьэҥ чупчэпул вадулпэлэ пуньнурэлэк, көнньэги, маархан мархильэк кэврэйльэлнумлэ. Хадьир туҥ Идьилвэй тудэ чуон маҕил виэсэллэдэ, охоль мэр эврэй. Чупчэлэ охоль мэ пуньнум.
Маархадьэҥ мэ мэдьиэльэнь. Эльин маархан чупчэҥинь ууй, эл сукунчуон, эл нэмэчуон. О, илэлэ пуньнульэлҥумлэ, маҕин сукунуол. Маархан йэнгурчиэ йэвлидьэк, маархан йэнгурчиэ личуоркэк, личиэлэ пуньльэлҥумлэ. Идьилвэй мэ чамбиим.
Хадьир мэ йуоҕайҥи. Лэгулэ мэ пуҥдэҥа анаан. Чупчэн нимэ чамуотэги. Мэ сэвҥи. Саамэй ордьэҕа саҕанэсҥа туҥ гөллэ. Маархан йэнгурчиэ савак сэврэнумлэ, ньоҕодаҕильдуол. Кин хааличэ гөдэ адуоньэй чупчэ ҥолльэнь. Саҕанаальэлнудаҕа, таҥ чупчэ молльэнь:
— Малаа, хадьир саримэ лэвдэк. Хааличэ хаалуул Идьилвэй тэтэк? Угунэҥ тэт кэдэл тэтэйлэк кэчи-көдимэк. Хадьир тэт көдэн чиэмэ сахсэрээйуол мэ пойумуй. Хадьир тэт эньиэньэй тэт амаань пөчэсэйлҥинь льэйли.
Монаҕар-көдит?! Эл антэйльэл.
Хадьир мэ лэвдиэҥи. Хадьир йавнэр йуолдэвчэньҥи, лэвдиэнаайэ чии. Аҕальвэпулги пойуонь, Идьилвэй пуньилҥинь. Көнмэ чии моньилпэҕа худуолдэҥ лэвдэҥи, ах эдьиэр. Идьилвэй ҥолдэ тудэ саваҕанэ ньидоҥо вэйрэлэк, кэйгудэҥ саҕанаальэнь.
Чупчэн нимэ мэ йоҥнаануни. Хадьир ин лэвдиэнааҥи. Идьилвэй тидэ савалэ самхараал бурэн суусэйрэҥ, сава бурэн сэспэҥинь чэн- дэч. Мэ пукирэч. Ах таҥ савалэ чулҕанумлэ.
Хадьир пойуодьэ гөдэ мэ тоҥорэҥа. Эну бурэн хуусэч. Маархуолэр мэ хуусэйльэнь. Көнмэльэ мэ йараануҥи, энуҕан. Идьилвэй мэ талҕатэй. Тидэҥ чугуолэл көдэ, тидэҥ илэ пуньнул көдэ адуо таҥдэлэк өлкэй. Мэр уучич. Идьилвэй талҕатэйуолҕанэ эл йуо. Таҥ худуолдэҥ айинум лайан льэй чиилэ. Туҥ чиилэ пуньнурэлэк, тидэ көдэлэ хадьир лайаврэт көчэгэйрэм. Хавдэҥ уусэтэм мэ пэлум!
— Аарэйк! — мони. Таҕи мэ йуочиим: Идьилвэй аҕуолэл.
— Малаа, тэт унумэ туҥудэҥ вэйк, тэтул алҕан куриньтэт. — Унумэдаҕанэ чоҕойэлэк куриньтэм.
Тэтул эл бундьэҥ. Тэт амаань хадьир монк, эл пуньилбуньнуҕан. Тэт эдьил мэ лайарэҥ. Тэт амаа ҥолдэ мэ лугумульэнь. Тэт йабаханэ, кинэк эндиитэл титтэҕанэ?!
Таат монльэлдэ, мэ кэвэч: маранмэ саҕаай.
Хадьир маархадьэҥ ваай Идьилвэй тудэ маҕил эл оҥиэчуон чупчэ- пэҥинь мэ кэвэч. Маархан пэлдудиэ молльэнь:
— Элдьэ, хадаат кэлу-көдик?
— Э, тэн мэтэйлэк эвриэнуиэҥ.
Туҥ лугуйэ пэлдудиэ аҕидьаа, тудинь эл мөрисэчуон, чиингинь молльэнь:
— Тэн хааличэ Идьилвэй эвриэнул!
Туҥньэ Кулумаа иэмуҥдаҕа льиэльэнь. Хадьир мэ лэвдиэни. Таат льиэнурэҥ тидэ чупчэпул мэ либаттэрэйна. Мэ куодьэсҥа. Хадьир мэ ньиэдьиэльэлни. Чавлааҕар хоҥнэйд-энук льиэльэлул. Чамуодьэ пункэндьэ лукул ҥолльэнь. Хадьир:
— Таҥудэн ханаайэли, — молльэлҥи чупчэпул, — Тадаа эньиэньэйдамаагининь алҕан пөчэсэйтэй, пуньтэй.
Хадьир мэ мирийэ ҥолааҥи. Пойуо-одьэ көдэк! Пускийадьэ ханаальэлҥи. Чиҥичэлмэҥ энду кин көдэ иэриэнулльэлна туҥ куодьэндьэ көдэлэ. Кин чама уорпэк иэриэнулльэлҥул. Идьилвэйҕанэ эл лөгитиэнулльэлҥу. Элэмдэйрукунэк тадинуллъэлҥумлэ: Аҥадаҕан сэвриэнулльэлҥа. Туҥ кид-адил ҥодаҕанэ иэриэчэр, аҕидьаа титтэ маҕил тудуруу чуулэ туутэллэк, кэчиинулльэлҥа, лөгитэлҥинь. Арэй маархадьэҥ, йалмидьэ ханаальэлҥудаҕа, анмэ Идьилвэй аруулэк антэйльэлҥи.
— Оу, — молльэлҥи. — Амутнэҥ мит эньиэ оориньаануни, тэтул ичуорэҥ.
— Эе, вадулпэ ҥолльэлдьэмут?!
— Эе, мит эньиэ вадулэҥ. Тидаа чупчэпул кэврэйльэлҥа.
Мэ лэйтэйм: тидэ паадьэдуо ҥолльэнь. Таҥ паадьэдуо кин куодьэдуок мэдьуориильэлмэлэ. Тидэҥ кэврээйуолпэги мэ чэйлукиэй. Мэ чамумульэлҥи. Бууттэ эньиэпэги молльэнь: «Тиэҥ куодьэндьэ көдэ мэт хавдьидиэ». Таат мондэҥ оорэньаанулльэнь.
— Тэн лэгулэ тудэл пөчэсэйнун. Таатльэр кэчиинунуй, аҕариирэҥ, — молльэлҥи. — Тэтул мэр ат пөчэсэч, митханэ мэ пуньҥутэм тиэҥ дьии.
— Э-иэ! — молльэнь Идьилвэй.
Хадьир эгуойиэ ваай мэ ханааҥи. Виэн дьии иэрэҥул. Уорйэги ваай титтэ иэрэҕа лэгулэ уусаальэлҥумлэ. Тадаат ваай мэ ханааҥи. Маархадьэҥ ваай мэр иэрэҥа. Монҥи:
— Тэтул пуньуол-мораав лукунбурэбэҕа эгуойиэ ханаар мэ көткэйтэйли. Эльин илэлэ пуньҥутэмлэ. Лачилэ виэнутэмлэ.
Хадьир мэ ньумудьэҥи. Пурэнбандьэ чумундэвчэк, энун йойл бурэ, хоҥнэй эну пурэдаҕа. Хадьир ньумудьэрэҥ туҥ титтэ пуньуол-мораав гөдэҕанэ сэспэ киэйиэ уусаальэлҥа.
— Малаа, уорпэдиэ, лачил виэҥик! — моҥҥи.
Хадьир лачил виэрэлэк, эгуойиэ пуньнутэм! Илэлэ пуньнумлэ. Мэ пуҥдэҥа Хадьир мэр ааваани. Хадьир туҥ уорпэпул мэр иэрэҥа Монҥи:
— Эгуойигиндэҥ хадьир мэ пуньҥутэм тэтханэ. Савалэ кудэрэҥутэмлэ. Лэгулэ кудэрэнутэмлэ. Эльинэ мэ лэвдэччэли. Тадаат помиир эгуотэйли. Хадьир мит ордьэҕа уусэллэк, тэтханэ пөчэсэйҥутэм. Иалмидьэ мит тудуруун помогорэйтэмэк. Иавнэр йуолдэвчэнтэйли мит моҥо киилэ охоль лаҥудэҥ йууруориирэҥ аҕуотэйли. Маархалльэҕа аҕуотэйли. Көдэҥ мэ пойуонь. Элэмдэр мит пурэн хусэйр идьэйтэҕанэҥ. Мит сукинь алҕан чулҕайтэй, мидьэк эл халдэчэк.
Тадаа Идьилвэй молльэнь:
— Халдачэрукун ҥолҕанэ, талҕатэҥитаҕанэк. Пэнгэйрэ, мэт сугудьэ чаҕадьэйдаҕа, йавнуо пуньнут. Титтэньуо пуньилҕа курчиитэйэҥ.
Хадьир чиид-ордьэҕа уусэллэк, мэ почэсэйҥа. Мэр өлкиэй. Мэ наҕайи. Наҕайирэҥ-наҕайирэҥ маархадьэҥ помогэйльэнь. Көнмэгисчэсур помогэйрэҥ ичуодаҕанэ, тидэҥ кид-уо ньиньуҥурэҕан аҕуолҥи, титтэ моҥо йууруориирэҥ. Тидэҥ лугуйэ пэлдудиэ молльэнь;
— Уорпэдиэ, ворпэҥик, хавдэ йуөдиидигийэги вэрвэ! Хавдэҥ мольҕалги льитэнэ! Мирэ тит көдэ халҕатэймк!
Чалдьэги эльинэ мэр игэй. Ахтэ угурчэ йадуолэл. Иалмасчэсур помогэйрэҥ, тидэҥ уорпэ пурэпэдаҕан чэндэч. Сукинь чулҕаҥа.
Хадьир мэ тоҥорэҥа. Тиэ-эҥнааҕар монха бурэ хуусэйрэлэк, саҕанаарэлэк, өртэйльэнь:
— Эгуойиэ тилэмэ мэтул мааҥитаҕанэк! Алҕан тадаа ньийуотэйли!
Эгуойигиндэҥ тудэ монуолҕа мэ кэлуй. Хадьир туҥ дьиилэ йавнуо пуньнум. Пуньнурэлэк, тидэҥ уорпэлэ ваҥчаам. Хадаанэҥ эвльэҥу. Тидэҥ лугуйэ пэлдудиэ ваай эвльэ. Чупчэн пуолэк йоҥотэймэлэ.
Охо-мони, тидэ пэлдудиэги тэн худуолэл
— Элдьэ, мэ көлльэлдьэк ах! — молльэнь.
— Э-э, мэ көлдьэҥ. Тэньи худуолльэлдьэк? — молльэнь Идьилвэй. — Малаа, тэт ванар титэ льэк!
Пулгэрэйсэрэҥ, эвчэдаҕат мэньдэлэк, мэ муриттэрэйм, мондэҥ:
— Малаа, туҥ ванарлэк анньаанунк хадьир!
Хадьир туҥ пэлдудиэлэ таат эндиирэҥ, ванарги чаврэлэк, мэ поньим. Хадьир тидэҥ тудэ уорпэҕанэ ваҥчаам. Эвльэҥу. Нимэлэ йавнуо йуонум — эвльэҥу. Энун йойлҕат ичуодаҕанэ лавйэҕа кин йуок пулгуолэл. Тидэҥ тудэ уорпэ. Хадьир мэ пулгэйҥи.
— Элдьэ, тит эньиэ холльэ?
— Тигин худуолэл.
Хадьир мэ көчэгэйрэм. Мэр өгэтэм. Ньанмэ тудуруу худуолльэнь.
Хадьир таҥ дьиилэ тудэ лэвэйнбурэбиэнь мэ кэврэйм. Туҥ илэпэдаҕанэ йавнуо мэ тонойм. Хадьир тудэ лэвэйнбурэбэҕа уусэллэк, мэ нимэтэм титтэҕанэ.
Маархадьэҥ Лабунмэдэну сэмэҕан мэр эвриэнуй, савидэвчэҕаҥ Мирадаҕанэ, пэлдудиэкаанэк каткалэк саалэ йуодунумлэ. Идьилвэй молльэнь:
— Малаа, йэкуук!
О, тидэҥ пэлдудиэдиэ, вадун маҕиньаачии, эл мөри, мэ саҕанэй.
— Ы-ык! Тэтинь модьэҥ, йэкуук! — мондэҥ, ирньэй толиилэк сэрбэдамундаҕан вэйм. Хадьир пэлдудиэ нэвруур, мэ көчэгэч! Хадьир туҥ Идьилвэйҕанэ мэ көчэгэйрэм. Идьилвэй мэр иҥиэнаам, мэ халдэч. Элэ-энь, хадуҥудэдэҥ эл уусэ — охоль чаҕатахильдаҕа эгуойиим. Мэ чоҕойэлльэнь. Хадьир туҥ чоҕойэлэк, йахлаах өлкэстэҥ, угурчэдиҥдьиидаҕанэ мэ мурэттэрэйм. Хадьир мэ саҕанэсум. Хавдэҥ уут?! Таҥ пэлдудиэ молльэнь:
— Элдьэ, хааличэ көдэ, хуодии саҕанэк? Хуолэм вайидэ халдэйрэ?
— Хуодэҥ халдэйтэм, мэт угурчэд-иҥдьии мэ чавмэк?!
— Хадьир тэт ньалльэ вэльиил мэ чантэйрэҥ. Тэт ньалльэ мэ чамумуй. Мэтул эл курильиимэк? Тэн мэт нэмэ ҥолэл эл гурильиимэк?
— Элэнь.
— Тан монаҕарт, нэмэ бурэ мираанундьэҥ? Тэн мэт пурэн мираанундьэк!
Лэвэйнбурэбэ киидьэ ҥолльэнь.
Хадьир пэтнурэҥ тудэ нимиэнь мэ кэвэй-көди Идьилвэй. Хадьир угурчэги мэ молдэй.
Саалҕа мэ көткэйҥи. Титтэ нимэкааҕа идьигойгиндэҥ эвльэ пэлдудиэпэги. Маархан йэлукун угурчэ дитэ бандьэ йавул монха лаҥудэҥ уурэлэк ньэтлэд-экууҕа сэвльэнь.
Тадаат китньэр таҥ йалҕил кирийэги «Идьилвэй» ҥолаальэнь. Таҥ чуон маҕилдаҕанэ апаналааги ибалҕа поньильэлум. Тадаат китньэр — «Чуоньэл ибал» ҥолаальэнь.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Хадьир туҥ гөдэ, маархадьэҥ лэвэйнбурэбэҕан сукидь эврэр-эврэр, маархан чупчэк Аласэй иэмундаҕа нуумэлэ. Мэ сэв-көди. Лэвдиэльэлдаҕа, чаай лавльэлдаҕа чупчэ мони:
— Йокэт көлльэлдьэ гөдэ нодьэк. Хадьир мэ йуоратэйли-даҕи?
Идьилвэй мони:
— Нэмэлэк йуоратуок?
— Эе, чавурэк, — мони таҕи.
— Эе, мол льиэ, — Идьилвэй мони. — Хадаат ньинайинаатуок?
— Тиэҥ чумун сабурхаҕат алҕан ньиҥайинаатэй.
Нимэҕат чэйлуучиильэнь. Таатльэр Идьилвэй молльэнь:
— Тиэн йуку йалҕил иэмундаҕат алҕан ньинайинутэйли.
Таҥ чупчэ ҥолдэ ваай хааличэ гөдэ ҥолльэнь. Тудэ дитэ банльэнь.
— Эе, — молльэнь. Мэ пукирэйҥи. Идьилвэй эл мираанум. Пукирэч-да таҥ йалҕилдиэ иэмуҥдаҕа эйич. Таҥ көнмэги мэ хуусэч. Эл пэл. Миклэдаҕа кэриэй. Хадьир иэмундаҕат Идьилвэй молльэнь:
— Хадинуолльэлк кэйэн айитуок?
— Имуой, эл курильиийэҥ, — молльэнь чупчэ.
— Мол, тэт кэйэн айик, — молльэнь Идьилвэй.
Хадьир льиэ чупчэ мэр айим. Идьилвэй мэ ху-у-сэҕач. Маранмэ тидэҥ аҕуолуолдаҕа эйич. Идьилвэй маранмэ чандэ хусэҕач. Маранмэ чандэ кэвэч. Идьилвэй молльэнь:
— Малаа льиэ, мэт ваай!
Идьилвэй мэр айим туҥ гөллэ. Маранмэ тадаа помосэрэйм.
Хадьир тадаат чупчэпул тун Идьилвэйҕанэ пуньилбуньиэҥа, ньисунульичнааҥа. Хадьир тун Идьилвэйинь тигин Кулумаа иэмуҥдаҕат чупчэпул кэлуунулльэлҥи, тудэҕанэ пуньилҥинь.
Кийуочиир льиэнулльэлҥи, тудэ апаналааньэҥ. Аавэҥудаҕа хадьир кэлуунулльэлҥи. Таҥниги нимэпэги йукурукун ҥолнуни, лэйэйн нимэк. Оньидигилги мэ вэйлуолнуни, алун банчиинуни. Хадьир таҥ оньидигилҕан хуусэйнулльэнь, кэлуҥудаҕа, мөрдэ. Пукирэйрэлэк, хадьир йавнэччуо тидэҥ чиилэ пуньнутэм.
Тадаат тудэ маҕилуол виэсэм, чуон маҕилэ. Мольҕалньэй, көдэн мольҕал дитэ.
Хадьир туҥ чупчэпул вадун көдэк пуньнааҥумлэ, чиипэги пуньнааҥумлэ. Хадьир лайниичэр чупчэпул кэлуунулльэлни, туҥ Идьилвэй кирийэҕа. Тун гөдэ ваай мэ суҥульичнаам. Кэлуҥудаҕанэ, йавнэччуо пуньнунум.
Маархадьэҥ чупчэпул вадулпэлэ пуньнурэлэк, көнньэги, маархан мархильэк кэврэйльэлнумлэ. Хадьир туҥ Идьилвэй тудэ чуон маҕил виэсэллэдэ, охоль мэр эврэй. Чупчэлэ охоль мэ пуньнум.
Маархадьэҥ мэ мэдьиэльэнь. Эльин маархан чупчэҥинь ууй, эл сукунчуон, эл нэмэчуон. О, илэлэ пуньнульэлҥумлэ, маҕин сукунуол. Маархан йэнгурчиэ йэвлидьэк, маархан йэнгурчиэ личуоркэк, личиэлэ пуньльэлҥумлэ. Идьилвэй мэ чамбиим.
Хадьир мэ йуоҕайҥи. Лэгулэ мэ пуҥдэҥа анаан. Чупчэн нимэ чамуотэги. Мэ сэвҥи. Саамэй ордьэҕа саҕанэсҥа туҥ гөллэ. Маархан йэнгурчиэ савак сэврэнумлэ, ньоҕодаҕильдуол. Кин хааличэ гөдэ адуоньэй чупчэ ҥолльэнь. Саҕанаальэлнудаҕа, таҥ чупчэ молльэнь:
— Малаа, хадьир саримэ лэвдэк. Хааличэ хаалуул Идьилвэй тэтэк? Угунэҥ тэт кэдэл тэтэйлэк кэчи-көдимэк. Хадьир тэт көдэн чиэмэ сахсэрээйуол мэ пойумуй. Хадьир тэт эньиэньэй тэт амаань пөчэсэйлҥинь льэйли.
Монаҕар-көдит?! Эл антэйльэл.
Хадьир мэ лэвдиэҥи. Хадьир йавнэр йуолдэвчэньҥи, лэвдиэнаайэ чии. Аҕальвэпулги пойуонь, Идьилвэй пуньилҥинь. Көнмэ чии моньилпэҕа худуолдэҥ лэвдэҥи, ах эдьиэр. Идьилвэй ҥолдэ тудэ саваҕанэ ньидоҥо вэйрэлэк, кэйгудэҥ саҕанаальэнь.
Чупчэн нимэ мэ йоҥнаануни. Хадьир ин лэвдиэнааҥи. Идьилвэй тидэ савалэ самхараал бурэн суусэйрэҥ, сава бурэн сэспэҥинь чэн- дэч. Мэ пукирэч. Ах таҥ савалэ чулҕанумлэ.
Хадьир пойуодьэ гөдэ мэ тоҥорэҥа. Эну бурэн хуусэч. Маархуолэр мэ хуусэйльэнь. Көнмэльэ мэ йараануҥи, энуҕан. Идьилвэй мэ талҕатэй. Тидэҥ чугуолэл көдэ, тидэҥ илэ пуньнул көдэ адуо таҥдэлэк өлкэй. Мэр уучич. Идьилвэй талҕатэйуолҕанэ эл йуо. Таҥ худуолдэҥ айинум лайан льэй чиилэ. Туҥ чиилэ пуньнурэлэк, тидэ көдэлэ хадьир лайаврэт көчэгэйрэм. Хавдэҥ уусэтэм мэ пэлум!
— Аарэйк! — мони. Таҕи мэ йуочиим: Идьилвэй аҕуолэл.
— Малаа, тэт унумэ туҥудэҥ вэйк, тэтул алҕан куриньтэт. — Унумэдаҕанэ чоҕойэлэк куриньтэм.
Тэтул эл бундьэҥ. Тэт амаань хадьир монк, эл пуньилбуньнуҕан. Тэт эдьил мэ лайарэҥ. Тэт амаа ҥолдэ мэ лугумульэнь. Тэт йабаханэ, кинэк эндиитэл титтэҕанэ?!
Таат монльэлдэ, мэ кэвэч: маранмэ саҕаай.
Хадьир маархадьэҥ ваай Идьилвэй тудэ маҕил эл оҥиэчуон чупчэ- пэҥинь мэ кэвэч. Маархан пэлдудиэ молльэнь:
— Элдьэ, хадаат кэлу-көдик?
— Э, тэн мэтэйлэк эвриэнуиэҥ.
Туҥ лугуйэ пэлдудиэ аҕидьаа, тудинь эл мөрисэчуон, чиингинь молльэнь:
— Тэн хааличэ Идьилвэй эвриэнул!
Туҥньэ Кулумаа иэмуҥдаҕа льиэльэнь. Хадьир мэ лэвдиэни. Таат льиэнурэҥ тидэ чупчэпул мэ либаттэрэйна. Мэ куодьэсҥа. Хадьир мэ ньиэдьиэльэлни. Чавлааҕар хоҥнэйд-энук льиэльэлул. Чамуодьэ пункэндьэ лукул ҥолльэнь. Хадьир:
— Таҥудэн ханаайэли, — молльэлҥи чупчэпул, — Тадаа эньиэньэйдамаагининь алҕан пөчэсэйтэй, пуньтэй.
Хадьир мэ мирийэ ҥолааҥи. Пойуо-одьэ көдэк! Пускийадьэ ханаальэлҥи. Чиҥичэлмэҥ энду кин көдэ иэриэнулльэлна туҥ куодьэндьэ көдэлэ. Кин чама уорпэк иэриэнулльэлҥул. Идьилвэйҕанэ эл лөгитиэнулльэлҥу. Элэмдэйрукунэк тадинуллъэлҥумлэ: Аҥадаҕан сэвриэнулльэлҥа. Туҥ кид-адил ҥодаҕанэ иэриэчэр, аҕидьаа титтэ маҕил тудуруу чуулэ туутэллэк, кэчиинулльэлҥа, лөгитэлҥинь. Арэй маархадьэҥ, йалмидьэ ханаальэлҥудаҕа, анмэ Идьилвэй аруулэк антэйльэлҥи.
— Оу, — молльэлҥи. — Амутнэҥ мит эньиэ оориньаануни, тэтул ичуорэҥ.
— Эе, вадулпэ ҥолльэлдьэмут?!
— Эе, мит эньиэ вадулэҥ. Тидаа чупчэпул кэврэйльэлҥа.
Мэ лэйтэйм: тидэ паадьэдуо ҥолльэнь. Таҥ паадьэдуо кин куодьэдуок мэдьуориильэлмэлэ. Тидэҥ кэврээйуолпэги мэ чэйлукиэй. Мэ чамумульэлҥи. Бууттэ эньиэпэги молльэнь: «Тиэҥ куодьэндьэ көдэ мэт хавдьидиэ». Таат мондэҥ оорэньаанулльэнь.
— Тэн лэгулэ тудэл пөчэсэйнун. Таатльэр кэчиинунуй, аҕариирэҥ, — молльэлҥи. — Тэтул мэр ат пөчэсэч, митханэ мэ пуньҥутэм тиэҥ дьии.
— Э-иэ! — молльэнь Идьилвэй.
Хадьир эгуойиэ ваай мэ ханааҥи. Виэн дьии иэрэҥул. Уорйэги ваай титтэ иэрэҕа лэгулэ уусаальэлҥумлэ. Тадаат ваай мэ ханааҥи. Маархадьэҥ ваай мэр иэрэҥа. Монҥи:
— Тэтул пуньуол-мораав лукунбурэбэҕа эгуойиэ ханаар мэ көткэйтэйли. Эльин илэлэ пуньҥутэмлэ. Лачилэ виэнутэмлэ.
Хадьир мэ ньумудьэҥи. Пурэнбандьэ чумундэвчэк, энун йойл бурэ, хоҥнэй эну пурэдаҕа. Хадьир ньумудьэрэҥ туҥ титтэ пуньуол-мораав гөдэҕанэ сэспэ киэйиэ уусаальэлҥа.
— Малаа, уорпэдиэ, лачил виэҥик! — моҥҥи.
Хадьир лачил виэрэлэк, эгуойиэ пуньнутэм! Илэлэ пуньнумлэ. Мэ пуҥдэҥа Хадьир мэр ааваани. Хадьир туҥ уорпэпул мэр иэрэҥа Монҥи:
— Эгуойигиндэҥ хадьир мэ пуньҥутэм тэтханэ. Савалэ кудэрэҥутэмлэ. Лэгулэ кудэрэнутэмлэ. Эльинэ мэ лэвдэччэли. Тадаат помиир эгуотэйли. Хадьир мит ордьэҕа уусэллэк, тэтханэ пөчэсэйҥутэм. Иалмидьэ мит тудуруун помогорэйтэмэк. Иавнэр йуолдэвчэнтэйли мит моҥо киилэ охоль лаҥудэҥ йууруориирэҥ аҕуотэйли. Маархалльэҕа аҕуотэйли. Көдэҥ мэ пойуонь. Элэмдэр мит пурэн хусэйр идьэйтэҕанэҥ. Мит сукинь алҕан чулҕайтэй, мидьэк эл халдэчэк.
Тадаа Идьилвэй молльэнь:
— Халдачэрукун ҥолҕанэ, талҕатэҥитаҕанэк. Пэнгэйрэ, мэт сугудьэ чаҕадьэйдаҕа, йавнуо пуньнут. Титтэньуо пуньилҕа курчиитэйэҥ.
Хадьир чиид-ордьэҕа уусэллэк, мэ почэсэйҥа. Мэр өлкиэй. Мэ наҕайи. Наҕайирэҥ-наҕайирэҥ маархадьэҥ помогэйльэнь. Көнмэгисчэсур помогэйрэҥ ичуодаҕанэ, тидэҥ кид-уо ньиньуҥурэҕан аҕуолҥи, титтэ моҥо йууруориирэҥ. Тидэҥ лугуйэ пэлдудиэ молльэнь;
— Уорпэдиэ, ворпэҥик, хавдэ йуөдиидигийэги вэрвэ! Хавдэҥ мольҕалги льитэнэ! Мирэ тит көдэ халҕатэймк!
Чалдьэги эльинэ мэр игэй. Ахтэ угурчэ йадуолэл. Иалмасчэсур помогэйрэҥ, тидэҥ уорпэ пурэпэдаҕан чэндэч. Сукинь чулҕаҥа.
Хадьир мэ тоҥорэҥа. Тиэ-эҥнааҕар монха бурэ хуусэйрэлэк, саҕанаарэлэк, өртэйльэнь:
— Эгуойиэ тилэмэ мэтул мааҥитаҕанэк! Алҕан тадаа ньийуотэйли!
Эгуойигиндэҥ тудэ монуолҕа мэ кэлуй. Хадьир туҥ дьиилэ йавнуо пуньнум. Пуньнурэлэк, тидэҥ уорпэлэ ваҥчаам. Хадаанэҥ эвльэҥу. Тидэҥ лугуйэ пэлдудиэ ваай эвльэ. Чупчэн пуолэк йоҥотэймэлэ.
Охо-мони, тидэ пэлдудиэги тэн худуолэл
— Элдьэ, мэ көлльэлдьэк ах! — молльэнь.
— Э-э, мэ көлдьэҥ. Тэньи худуолльэлдьэк? — молльэнь Идьилвэй. — Малаа, тэт ванар титэ льэк!
Пулгэрэйсэрэҥ, эвчэдаҕат мэньдэлэк, мэ муриттэрэйм, мондэҥ:
— Малаа, туҥ ванарлэк анньаанунк хадьир!
Хадьир туҥ пэлдудиэлэ таат эндиирэҥ, ванарги чаврэлэк, мэ поньим. Хадьир тидэҥ тудэ уорпэҕанэ ваҥчаам. Эвльэҥу. Нимэлэ йавнуо йуонум — эвльэҥу. Энун йойлҕат ичуодаҕанэ лавйэҕа кин йуок пулгуолэл. Тидэҥ тудэ уорпэ. Хадьир мэ пулгэйҥи.
— Элдьэ, тит эньиэ холльэ?
— Тигин худуолэл.
Хадьир мэ көчэгэйрэм. Мэр өгэтэм. Ньанмэ тудуруу худуолльэнь.
Хадьир таҥ дьиилэ тудэ лэвэйнбурэбиэнь мэ кэврэйм. Туҥ илэпэдаҕанэ йавнуо мэ тонойм. Хадьир тудэ лэвэйнбурэбэҕа уусэллэк, мэ нимэтэм титтэҕанэ.
Маархадьэҥ Лабунмэдэну сэмэҕан мэр эвриэнуй, савидэвчэҕаҥ Мирадаҕанэ, пэлдудиэкаанэк каткалэк саалэ йуодунумлэ. Идьилвэй молльэнь:
— Малаа, йэкуук!
О, тидэҥ пэлдудиэдиэ, вадун маҕиньаачии, эл мөри, мэ саҕанэй.
— Ы-ык! Тэтинь модьэҥ, йэкуук! — мондэҥ, ирньэй толиилэк сэрбэдамундаҕан вэйм. Хадьир пэлдудиэ нэвруур, мэ көчэгэч! Хадьир туҥ Идьилвэйҕанэ мэ көчэгэйрэм. Идьилвэй мэр иҥиэнаам, мэ халдэч. Элэ-энь, хадуҥудэдэҥ эл уусэ — охоль чаҕатахильдаҕа эгуойиим. Мэ чоҕойэлльэнь. Хадьир туҥ чоҕойэлэк, йахлаах өлкэстэҥ, угурчэдиҥдьиидаҕанэ мэ мурэттэрэйм. Хадьир мэ саҕанэсум. Хавдэҥ уут?! Таҥ пэлдудиэ молльэнь:
— Элдьэ, хааличэ көдэ, хуодии саҕанэк? Хуолэм вайидэ халдэйрэ?
— Хуодэҥ халдэйтэм, мэт угурчэд-иҥдьии мэ чавмэк?!
— Хадьир тэт ньалльэ вэльиил мэ чантэйрэҥ. Тэт ньалльэ мэ чамумуй. Мэтул эл курильиимэк? Тэн мэт нэмэ ҥолэл эл гурильиимэк?
— Элэнь.
— Тан монаҕарт, нэмэ бурэ мираанундьэҥ? Тэн мэт пурэн мираанундьэк!
Лэвэйнбурэбэ киидьэ ҥолльэнь.
Хадьир пэтнурэҥ тудэ нимиэнь мэ кэвэй-көди Идьилвэй. Хадьир угурчэги мэ молдэй.
Саалҕа мэ көткэйҥи. Титтэ нимэкааҕа идьигойгиндэҥ эвльэ пэлдудиэпэги. Маархан йэлукун угурчэ дитэ бандьэ йавул монха лаҥудэҥ уурэлэк ньэтлэд-экууҕа сэвльэнь.
Тадаат китньэр таҥ йалҕил кирийэги «Идьилвэй» ҥолаальэнь. Таҥ чуон маҕилдаҕанэ апаналааги ибалҕа поньильэлум. Тадаат китньэр — «Чуоньэл ибал» ҥолаальэнь.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
ИНМЭ
Инмэткэ йалҕилҕан көчэгэй. Таат көчэгиэнурэҥ мэ поморэч, мэ нэрэгэч. Эгуорэлэк, мони:
— Э, йархаҥ, тэт мэ вэрвэйэк?
— Элэнь, чайлэрдаҕа мэр альаанундьэн.
Инмэҥ йэрпэйэлэҥ мөринаамэлэ.
— Тэт хадьир мэ вэрвэйэк?
— Элэнь, сукундава мэтханэ мэр умусэйнунум.
Инмэ сукундавалэ ваҥчиичэмлэ, мони:
— Тэтэк вэрвэл?
— Элэнь, мэтханэ илийэҥ уусаанун.
Тадаа илийэлэҥ мөринаамэлэ.
— Эйк тэтэк вэрвэл?
— Элэнь, саалҕа эйуур, мэр аарэйнундьэҥ.
Инмэҥ саалҥинь ууй. Мони:
— Монҥи тэтэк вэрвэл.
— Элэнь, көдэлэҥ вэрвэл, уудэк мэтханэ чавнунум.
Таатльэллэк көдэлэҥ ваҥчиичэмлэ. Эврэй, эврэй, насиилэй нугум. Мони:
— Тэтэк йавнэйдаҕан вэрвэл?
Көдэҥ мондэҥ: «Мэтэк!» — мэ пайдаам туҥньэлэ. Инмэҥ мэ хайричич.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
— Э, йархаҥ, тэт мэ вэрвэйэк?
— Элэнь, чайлэрдаҕа мэр альаанундьэн.
Инмэҥ йэрпэйэлэҥ мөринаамэлэ.
— Тэт хадьир мэ вэрвэйэк?
— Элэнь, сукундава мэтханэ мэр умусэйнунум.
Инмэ сукундавалэ ваҥчиичэмлэ, мони:
— Тэтэк вэрвэл?
— Элэнь, мэтханэ илийэҥ уусаанун.
Тадаа илийэлэҥ мөринаамэлэ.
— Эйк тэтэк вэрвэл?
— Элэнь, саалҕа эйуур, мэр аарэйнундьэҥ.
Инмэҥ саалҥинь ууй. Мони:
— Монҥи тэтэк вэрвэл.
— Элэнь, көдэлэҥ вэрвэл, уудэк мэтханэ чавнунум.
Таатльэллэк көдэлэҥ ваҥчиичэмлэ. Эврэй, эврэй, насиилэй нугум. Мони:
— Тэтэк йавнэйдаҕан вэрвэл?
Көдэҥ мондэҥ: «Мэтэк!» — мэ пайдаам туҥньэлэ. Инмэҥ мэ хайричич.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
ЙАРАХИН
Туҥ Эдьилвэй эньдаҕа, маархад-уок льиэльэлул, элньиимийэк.
Ваавэчэҕа пөгиэй, хойридьаайэ нимэлэҕа ураальэнь.
Хадьи чамумурэлэк, ураарэлэк туҥ лукунбурэбэҕа мэ кэлуй. Көлдэлэк мэ нимэриэльэнь, пайпэлэҥ мэньмэлэ. Таҥнигинэ вадулпэҕа хойлдэньэҥ эвльэ.
Лэвэймэ ҥолаальэнь. Таҥнигинэ чаайпэги эвльэ, нонҕапэги —ульэгэлэҥ.
Лэвэймэҥ вадуд-оньидигиль мэ вэйлуолнуни. Оньидигиль ҥидьиэ худуолдэҥ, луку нимэлэк ичуонунмэлэ. Таҥ тудэ нимэ ичуорэҥ, моннулльэнь:
— Туҥ мит лукунбурэбиэнь кирпиич чаайэк нонҕалэҥ көлтэл. Мэт нимэлэ таат мони.
Тадаат моннулльэнь:
— Кулумаа йиэмугурут чупчэпэк кэлуҥутэл, Кэлуҥудаҕанэ, тит мархильпэ тадийаатэмк, таҥудэҥ. Титтэҕат ваай мэ мэньтэмгс мархиль. Маархалльэ ҥолаатэймут. Нонҕандьэ чаайҕанэ аараньэй уорпэ ҥолльэлк лаваҥутэм. Таат курильииҥик. Сукун кичил эйуокэ гурчиидаҕанэ, гөдэ мэ пойумутэй. Туҥ гөдэ пойумудаҕанэ, чуҥрэпулги мэ пуутэйдэнээтэй. Таат курильииҥитаҕанэк. Туҥ лугсунбурэбэҕа чаайнонҕаҥ пойумудаҕа, кин тандьэк йэдэйтэл. Маархалльэ элгурульуодьэҕат, көнмэги — хойлҕат параньэҥи.
Ваай моннулльэнь:
— Туҥ нимэлэ мони: тит лукунбурэбэҕа кин гөдэк валуотэл. Маархалльэ саскарииньэй, маархалльэ саарииньэй. Таат курильииҥик... Сукун льукумудаҕанэ, мит лукунбурэбэҕат эндьэ холҕолэҥ йэдэйтэл, туҥ мит чаахан лукулҕат. Хадьи йэдэйдаҕанэ, таат курильииҥитаҕанэк, мит лукул мэ чирэйтэй, тэньи эгуриэдаҕанэ.
Таҥ көдэн кирийэ Йарахин. Таҥ тудэ монуол мэр уучич, таат льэй көнмэльэ.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Ваавэчэҕа пөгиэй, хойридьаайэ нимэлэҕа ураальэнь.
Хадьи чамумурэлэк, ураарэлэк туҥ лукунбурэбэҕа мэ кэлуй. Көлдэлэк мэ нимэриэльэнь, пайпэлэҥ мэньмэлэ. Таҥнигинэ вадулпэҕа хойлдэньэҥ эвльэ.
Лэвэймэ ҥолаальэнь. Таҥнигинэ чаайпэги эвльэ, нонҕапэги —ульэгэлэҥ.
Лэвэймэҥ вадуд-оньидигиль мэ вэйлуолнуни. Оньидигиль ҥидьиэ худуолдэҥ, луку нимэлэк ичуонунмэлэ. Таҥ тудэ нимэ ичуорэҥ, моннулльэнь:
— Туҥ мит лукунбурэбиэнь кирпиич чаайэк нонҕалэҥ көлтэл. Мэт нимэлэ таат мони.
Тадаат моннулльэнь:
— Кулумаа йиэмугурут чупчэпэк кэлуҥутэл, Кэлуҥудаҕанэ, тит мархильпэ тадийаатэмк, таҥудэҥ. Титтэҕат ваай мэ мэньтэмгс мархиль. Маархалльэ ҥолаатэймут. Нонҕандьэ чаайҕанэ аараньэй уорпэ ҥолльэлк лаваҥутэм. Таат курильииҥик. Сукун кичил эйуокэ гурчиидаҕанэ, гөдэ мэ пойумутэй. Туҥ гөдэ пойумудаҕанэ, чуҥрэпулги мэ пуутэйдэнээтэй. Таат курильииҥитаҕанэк. Туҥ лугсунбурэбэҕа чаайнонҕаҥ пойумудаҕа, кин тандьэк йэдэйтэл. Маархалльэ элгурульуодьэҕат, көнмэги — хойлҕат параньэҥи.
Ваай моннулльэнь:
— Туҥ нимэлэ мони: тит лукунбурэбэҕа кин гөдэк валуотэл. Маархалльэ саскарииньэй, маархалльэ саарииньэй. Таат курильииҥик... Сукун льукумудаҕанэ, мит лукунбурэбэҕат эндьэ холҕолэҥ йэдэйтэл, туҥ мит чаахан лукулҕат. Хадьи йэдэйдаҕанэ, таат курильииҥитаҕанэк, мит лукул мэ чирэйтэй, тэньи эгуриэдаҕанэ.
Таҥ көдэн кирийэ Йарахин. Таҥ тудэ монуол мэр уучич, таат льэй көнмэльэ.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
ЙУОҤОЧИЛИКЭЭН ТАДААТ АҤАЧИЛИКЭЭН
Йуоҥочиликээн Аҥачиликээнньэҥ маархан нимэҕа ньиньуҥэнгөн- миирэҥ энльэлҥи. Таҥ нимэпэги энун йойл бурэ аҕуолльэнь.
Киилэ мэ мирийэньҥи. Эл уоньэҥу.
Титтэйлэдэ маархан өлдьэнльэлҥи, хуодиик энду ньилайаат льиэ саабандьэлэ йэвчиэнулльэлҥутэм. Киилэҥ чамдьэнльэлҥи, маархуонь өлдьэпэги маархуолэл
Таат льиэнурэҥ анмэ льэрэҥ титтэ вальахадьии пуньилбуньиэнумлэ.
— Вальахадьииҥинь ууйэли, пуньиичэҕа, нэмэпэги йавнуо мэннуҕа, — молльэлҥи.
Хадьир титтэ өлдьиэнь уурэлэк, титтэ чамдьэпэ мэндэлэк мэ саҕанааҥи. Ньипанхудэк саҕанаальэлҥи. Хадьир тадаат чамдьэлэ мэ виэнаальэлҥа. Маархалльэҕа чамдьэлэ виэҥа — хадуҥудэдэҥ эл чаҕадьэрэйҥу титтэ өлдьэҕанэ.
Таат чамдьэ виэнурэк Йуоҥочиликээн чандэ йуочиир энун йойл бурэ нимэлэҥ йуольэлмэлэ.
— Э-е, чиин нимэҕа мэ көткэчэли, — молльэнь.
— Ээ, эйк угунэҥ мотинэҥ көткэйльэлдьэли, — молльэнь Аҥачиликээн.
Мэр эгуоҥи титтэ өлдьэҕат. Мэ хуудэйҥи таҥ нимэҥинь сэмдьирэҥ. Нимэ валь көткэрэйлэк мэ мөндьиэҥа — нэмэн аруу эл мөруу. «Йуодаҕанэ, мэр аавэҥи», — мондэлэк ладьидьаа сэспэ йоҥорэйрэҥ мэ сэвҥи. Мэ чиҥичэнмуолльэнь нимэҕа.
Йуочииҥудаҕа, анмэ кин апаналаак саҕанэҥул. Мэ көчэгэйрэҥа. Ахун эл өртэрэйчуон пуньҥа.
Хадьир таҥ апаналаапэлэ тилбаҕиирэлэк нимэҕа нэмэ льэлги ичуонааҥумлэ.
Йуоҥэчиликээн тудэ пуньуол апаналаа нуриль либатгэрэймэлэ:
— Эе, туги мэт апаналаа нурильдуол мэ мэдьит! — мондэҥ.
Аҥачиликээн ваай нурильэҥ либаттэрэймэлэ.
— Эе, мэт ваай амучэ нурильэк нуумэҥ мэт апаналаальуол! — мони тудэл таҥ нурильэ чалдьаҕа моойнурэҥ. Тадаат анмэ өртэйрэҥ мони:
— Эе, туҥньэ мэ хавдэ тидэҥ мэ виэйуол мэт апаналаа нуриль дитэ бан?!
— Туги ваай эйк мэт апаналаа нуриль! — мони Йуоҥэчиликээн ваай.
Таат мондэлэк тидэҥ йабуодьэ апаналаапэк йуонааҥумлэ. Охомонҥи, титтэ кэдэл апаналаапэ пуннульэлҥумлэ!
Хадьир туҥ чии уурэҥ мэ ньиҥилитиэҥи: «Тэтэк монул, тэтэк монул вальахадьии пуннуҕа!» — мондэҥ, Уурэҥ мэ лайнааҥи.
Таат көчидьиҥур титтэ нимэ кэриэсльэлҥумлэ. Таҥун албаҕа лайнурэҥ мэ ньипунльэлҥа.
Хадьир мэ танньэл.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Киилэ мэ мирийэньҥи. Эл уоньэҥу.
Титтэйлэдэ маархан өлдьэнльэлҥи, хуодиик энду ньилайаат льиэ саабандьэлэ йэвчиэнулльэлҥутэм. Киилэҥ чамдьэнльэлҥи, маархуонь өлдьэпэги маархуолэл
Таат льиэнурэҥ анмэ льэрэҥ титтэ вальахадьии пуньилбуньиэнумлэ.
— Вальахадьииҥинь ууйэли, пуньиичэҕа, нэмэпэги йавнуо мэннуҕа, — молльэлҥи.
Хадьир титтэ өлдьиэнь уурэлэк, титтэ чамдьэпэ мэндэлэк мэ саҕанааҥи. Ньипанхудэк саҕанаальэлҥи. Хадьир тадаат чамдьэлэ мэ виэнаальэлҥа. Маархалльэҕа чамдьэлэ виэҥа — хадуҥудэдэҥ эл чаҕадьэрэйҥу титтэ өлдьэҕанэ.
Таат чамдьэ виэнурэк Йуоҥочиликээн чандэ йуочиир энун йойл бурэ нимэлэҥ йуольэлмэлэ.
— Э-е, чиин нимэҕа мэ көткэчэли, — молльэнь.
— Ээ, эйк угунэҥ мотинэҥ көткэйльэлдьэли, — молльэнь Аҥачиликээн.
Мэр эгуоҥи титтэ өлдьэҕат. Мэ хуудэйҥи таҥ нимэҥинь сэмдьирэҥ. Нимэ валь көткэрэйлэк мэ мөндьиэҥа — нэмэн аруу эл мөруу. «Йуодаҕанэ, мэр аавэҥи», — мондэлэк ладьидьаа сэспэ йоҥорэйрэҥ мэ сэвҥи. Мэ чиҥичэнмуолльэнь нимэҕа.
Йуочииҥудаҕа, анмэ кин апаналаак саҕанэҥул. Мэ көчэгэйрэҥа. Ахун эл өртэрэйчуон пуньҥа.
Хадьир таҥ апаналаапэлэ тилбаҕиирэлэк нимэҕа нэмэ льэлги ичуонааҥумлэ.
Йуоҥэчиликээн тудэ пуньуол апаналаа нуриль либатгэрэймэлэ:
— Эе, туги мэт апаналаа нурильдуол мэ мэдьит! — мондэҥ.
Аҥачиликээн ваай нурильэҥ либаттэрэймэлэ.
— Эе, мэт ваай амучэ нурильэк нуумэҥ мэт апаналаальуол! — мони тудэл таҥ нурильэ чалдьаҕа моойнурэҥ. Тадаат анмэ өртэйрэҥ мони:
— Эе, туҥньэ мэ хавдэ тидэҥ мэ виэйуол мэт апаналаа нуриль дитэ бан?!
— Туги ваай эйк мэт апаналаа нуриль! — мони Йуоҥэчиликээн ваай.
Таат мондэлэк тидэҥ йабуодьэ апаналаапэк йуонааҥумлэ. Охомонҥи, титтэ кэдэл апаналаапэ пуннульэлҥумлэ!
Хадьир туҥ чии уурэҥ мэ ньиҥилитиэҥи: «Тэтэк монул, тэтэк монул вальахадьии пуннуҕа!» — мондэҥ, Уурэҥ мэ лайнааҥи.
Таат көчидьиҥур титтэ нимэ кэриэсльэлҥумлэ. Таҥун албаҕа лайнурэҥ мэ ньипунльэлҥа.
Хадьир мэ танньэл.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
КИМДААНЬЭЙЭ
Йукоот мит нингэт уөрэптиэ йоодот йообии, унуҥгэ эгужуйли. Мит конмэ Пабильдиэ чуөтэ митэк кимдааньэриимэлэ. Иркидьэ тудэ хаахаа кимдааньэриимэлэ, шубэжэт кэлдэллэ молльэл:
— Хаахаа, оожиин нодопэлэк мадааҥил мит йалҕидиэгэ.
Хаахааги ужжоо миндэллэ кэбэйльэл. Тии миэкэбэдэк йалҕидиэгэ хонут йахадэллэ йуөдэй, ньэлэмэ өйльэ. Мадаануллэ, мадаануллэ, нумэҥин кэбэсь. Нумэгэ Пабильдиэ өйльэ йоулосьтин ханьин оожиин нодопэ йуөмик монут. Таат иркидьэ митин мони:
—Пуйлаадиэгэ амундьаа эййоодой титэ нингэй. Хондьиили, чумучоорэти.
Мит чугоон мит чумусьэпул миндэллэ таа йахаиили, аҥсиий амундьаа хадунгэ льэ монут. Таат эл ходо нумэҥин киэсиили. Пабильдиэгэлэ эл йаннимитньэ, эпиэгэ лосил шахалььэштин куөдэйм.
Иркидьэ мит Пабильдиэ чумут шахальэдэллэ куөдэй,., мондьиили:
—Тэтул идьии митиьэ эл эйрэштиили, тэт чуөтэ митул кимданьэриинумик.
Тудэ эпиэгэлэ аай кимдааньэриим, молльэл:
—Эпиэ, чуул кэсиит ходьаа тампэгэт.
Эпиэги молльэл:
—Кэсиик кимдьэш, лэҥдэтчиили.
Пабильдиэ кэбэйдэллэ таҥдиэт эл келльэл, эпиэги миэдэт льорхайдэллэ таат йонжуульэл. Угуйэлмэ эпиэги йоульаальэл алльэт. Пабильдиэгэлэ омоччаа итчэгайльэлнаа эмэйги эсиэдэньэ.
Иркидьэ мит йодоот эйрэиили, нингэйли. Пабильдиэ митин кэлдэллэ мони:
— Мэтул титньэ йоодошҥик, идьии ньэханьин эл кимдааньэтчэ.
Мит мондиили:
— Йоодок.
Митньэ йоодоллэ шоҕиэй, мит тудэл ансиись – таат уөрэптиэ монҥи, Пабильдиэ ибильэдэ өрньэй:
— Кэлҥик, мэтул хамиэчик, мэт нойл шэлгэйэ!
Мэт мондьиили:
— Миткэлэ аай кимдааньэриим, кимдааньэт мэ өрньэй.
Угуйэдэгэ монҥи, убуй нойги шэлгдэйльэл,бочка обручк эйуульэл. Тудэгэлэ пекарь пулут нуульэлум, больницаҥин хонтаальэлум миткэлэ ильэтэгэ монут: ноҥоон тит :көнмэ пэшшэймэт. Мит мондьиили:
— Тудэл чуөтэ миткэлэ кимдааньэриинум, мондьиили аай кимдааньэт мэ өрньэй. Тамунгэт эл хондьиили.
Шалугин В.Г.
Ш 18 Ньиэдьиипэлэк үерпэҥин: Учебное пособие. Якутск: Изд-во ЯГУ. 2004. 36 с.
— Хаахаа, оожиин нодопэлэк мадааҥил мит йалҕидиэгэ.
Хаахааги ужжоо миндэллэ кэбэйльэл. Тии миэкэбэдэк йалҕидиэгэ хонут йахадэллэ йуөдэй, ньэлэмэ өйльэ. Мадаануллэ, мадаануллэ, нумэҥин кэбэсь. Нумэгэ Пабильдиэ өйльэ йоулосьтин ханьин оожиин нодопэ йуөмик монут. Таат иркидьэ митин мони:
—Пуйлаадиэгэ амундьаа эййоодой титэ нингэй. Хондьиили, чумучоорэти.
Мит чугоон мит чумусьэпул миндэллэ таа йахаиили, аҥсиий амундьаа хадунгэ льэ монут. Таат эл ходо нумэҥин киэсиили. Пабильдиэгэлэ эл йаннимитньэ, эпиэгэ лосил шахалььэштин куөдэйм.
Иркидьэ мит Пабильдиэ чумут шахальэдэллэ куөдэй,., мондьиили:
—Тэтул идьии митиьэ эл эйрэштиили, тэт чуөтэ митул кимданьэриинумик.
Тудэ эпиэгэлэ аай кимдааньэриим, молльэл:
—Эпиэ, чуул кэсиит ходьаа тампэгэт.
Эпиэги молльэл:
—Кэсиик кимдьэш, лэҥдэтчиили.
Пабильдиэ кэбэйдэллэ таҥдиэт эл келльэл, эпиэги миэдэт льорхайдэллэ таат йонжуульэл. Угуйэлмэ эпиэги йоульаальэл алльэт. Пабильдиэгэлэ омоччаа итчэгайльэлнаа эмэйги эсиэдэньэ.
Иркидьэ мит йодоот эйрэиили, нингэйли. Пабильдиэ митин кэлдэллэ мони:
— Мэтул титньэ йоодошҥик, идьии ньэханьин эл кимдааньэтчэ.
Мит мондиили:
— Йоодок.
Митньэ йоодоллэ шоҕиэй, мит тудэл ансиись – таат уөрэптиэ монҥи, Пабильдиэ ибильэдэ өрньэй:
— Кэлҥик, мэтул хамиэчик, мэт нойл шэлгэйэ!
Мэт мондьиили:
— Миткэлэ аай кимдааньэриим, кимдааньэт мэ өрньэй.
Угуйэдэгэ монҥи, убуй нойги шэлгдэйльэл,бочка обручк эйуульэл. Тудэгэлэ пекарь пулут нуульэлум, больницаҥин хонтаальэлум миткэлэ ильэтэгэ монут: ноҥоон тит :көнмэ пэшшэймэт. Мит мондьиили:
— Тудэл чуөтэ миткэлэ кимдааньэриинум, мондьиили аай кимдааньэт мэ өрньэй. Тамунгэт эл хондьиили.
Шалугин В.Г.
Ш 18 Ньиэдьиипэлэк үерпэҥин: Учебное пособие. Якутск: Изд-во ЯГУ. 2004. 36 с.
КИН ЭЛНЬИИМИЙЭ АДИЛПЭ
Кид-адил, элньиимийэплэҥ льиэльэлҥул. Хадаат мэдьуолуолэ эл курильииҥу. Таат кийуочиир эвриэнурэҥ сукунэ лэйтэйҥа Таат льиэнурэҥ акаадьэ молльэнь:
— Малаа, маранмэ сукинь мираайэли, мидьэк хадаа көткээйуок. Исэ мит титэ кид-угурчэндьэрукун йуотэй.
Хадьир мэ мирааҥи. Ууҥи — моҥон ньилэлпэги оорэрдаҕанэ, моннунҥи: «Хандьэмэ ҥолаай», моҥон ньилэлпэги альаадаҕанэ, моннунҥи: «Лэвэймэ ҥолаай».
Таат уунурэҥ, ичуоҥудаҕа, кэйэпэдаҕа кин вадуннимэк аҕуолэл. Акаадьэ мони:
— Энду ньируон сэвйэли, мидьэк нэмэлэ йуол!
Хадьир мэ сэвҥи — анмэ йэклэдэҕа лэвдуолпэдэньэҥ курульуодьэ мархильпэк саҕанэҥул, йуо анҕинурэҥ.
Туҥ көлльэлдьэ адилпэҕанэ мэ лөгитэҥа, мэ лавитэҥа.
Лэвдэллэк-хуодэльэллэк тидэҥ адилпэ мэ пулгэйҥи. Акаадьэ мони:
— Элдьэ тэт нэмэлэ йуомэҥ?
— Мархильэҥ йуомэҥ.
— Амучэ мархильэк?
— Аму-уч.
— Мэт йуойуол ваай хуодэдэҥ амучэ мархильэк.
— Хуодэ льэтуок? — мопи эмдьэги.
Мит көнмэпуол мэнльэлаханэ мэр ат амуольэнь! —мони акаадьэ.
Хадьир ваай лайҕудэҥ энду ньируон титтэ сэвйуолҕа сэвҥи. Мэ ньиэдьиҥи. Мархильпэ монльэлҥи:
— Мит мэ чанмандьэли. Тудэл курильиит митханэ. Таҥ тудэ монаҕарул ичуол мит.
— Холльэ таҥ тит чанмэ?
— Идьиэ мэ хадаа виэн лэвэйнбурэбэҕа иэруунуй. Тудэл мөриичэҥик, мидьэк монаҕар.
Хадьир туҥ адилпэ мэ кэвэйҥи, таҥ көдэлэ ваҥчиичэр. Иитнэҥ-иитнэҥ ваҥчиҥа. Таат мэ хабун чайлаҕан ваҥчирэлэк йокэ йаан вадуннимэк йуольэлҥумлэ. Тадаа мэ көткэйҥи. Ордьалал нимэ чамуотэгильэнь, кин нимэ мэ йукуолльэлҥи. Иукуолэл-даҥпэ тидэҥ мархильпул нимэ дитэ балльэлҥи.
— Эльин туҥ йуку нимэпэҕа сэвйэли, — молльэнъ акаадьэ.
Мэ сэвҥи, ваай ньируон. Охо-монҥи, тидэҥ мархильпэги саҕанэҥул! Анмэ саан луохалэк луохасаальэлҥа: «Митха эл сэвльэҥик, ордьалал нимэҕа сэвҥик!» — мондэҥ. Тидэҥ адилпэ нэвруурэҥ мэ пукирэйҥи. Таҥ чама нимэҥинь ууҥи. Сэспэдаҕанэ мэ йоҥдичааҥа. Анмэ монулэҥ мөрчиил:
— Молийии! Альаайэд-уорпэ титтэйлэк титтэ кэдэлҕанэ кэчиҥа!
Туҥ адилпэ мэ халдэйҥи, таҥ чуонгөрэл аруу мөрир. Чуонгөрэл лайаврэт көчэгэйрэм, мэ таҥудаам.
Туҥ адилпэ хааличэ чугуодьэ чии ҥолльэлҥи. Тааҕанэк көрэл эл поньаа Эмдьэдьэҥ маҕилҕанэ охоль лайаврэт сисаҕасум, ньиҥиэдигийэ баннубэҕа гитньуо сисаҕасум лайаврэт, ах маҕин көйлэ поньааснунмэлэ мэннуйэ ҥолуур.
Чанмадьэ таат өлкэрэҥ йахтарэҥ молльэнь:
— Эмдьэ-эҥ, эмдьэ-эҥ, гэ-эй,
мэр уттэчэҥ, гэ-эй,
тиэҥ йэрпэйэ ньаачин
саҕанэй ибал албаҕан
алҕан уучиитэйли.
Элэмдэр, эмдьэ, вадурчик.
Чуонгөрэл йуодииҕанэ
хулархаапэ
эличчиэ алҕан туҥиэҥутэм.
Хадьир, эйк угунэҥ, таҥ йалҕилҕат пойуодьэ хулархаапэк чэндэйнул, туҥ көрэлэ мэ пуйариинааҥа. Титтэ сисилэк пайдуҥа, таҥут моннунҥумлэ: «Мэ пуйарииҥа». Таат йуодиидаҕанэ туҥиэҥа, хадуҥудэдэҥ утурчэлэ эл өгэтэсҥу таҥ чуонгөрэлэ ах пуйариир.
Таат льиэнуҥудаҕа, тидэҥ чуонгөрэл йоҥоньаар мэр ор-тэ -эч. Хуодэҥ эл йоҥоньаат, хадуҥудэдэҥ эл өгэтэсну ах пуйариир! Тидэҥ өртэйдаҕа, хулархаапэҥ йавнар кэриэҥи, маранмэ самнар худуолҥи, нэрэгэйр.
Хадьир тадаат, ваай мэр өлкиэҥи уорпэ. Ваай мэ пэлнаам. Ваай чанмадьэ мэ йахтаай:
— Эмдьэ-эҥ,эмдьэ-эҥ
элэмдэр вадурчик.
Ваай тидэҥ көрэл
митханэ мэ пэлнаам.
Тиэҥ ходобэндьэ
ибал албаҕан алҕан уучиитэйли
льукуочиил сайрэ
чуонгөрэл йуодииҕанэ
йөкэ уулаха гитньуо ливэдаҕанэ
мэр ат уттэгэврэйли.
Хадьир, эйк утуҥэҥ таҥ ходобэндьэ ибалҕат пойуодьэ льукуочиил сайрак чэндьэйҥул. Тидэҥ чуоҥгөрэлэ пуйариинааҥа — хадуҥудэдэҥ эл өгэтэсҥу. Хадьир йөкөдьиэ уурэлэк, иитчиэ уттэгэвриэльэлҥудаҕа, чуонгөрэл ваай мэр өртэч. Льукуочиил сайрапэ, нэрэгэйр, анмэ самнар худуолҥи.
Адилпэ ваай мэр өлкиэҥи. Хадьир ваай мэ тоҥорэм таҥ чуонгөрэл, йуодииги чайларэйдаҕа. Ваай мэ пэлнаам. Эмдьэги ваай мэр угтэйнаай. Ваай мэ йахтаай:
Эмдьэ-эҥ, эмдьэ-эҥ!
Малаа вадурчик.
Тигин йэрэгуу иэмуҥдаҕа
чама чумун йоҕулэк,
ибалтэгэк курульуолэл.
Элэмдэр таҥ ибал
көчэгэйрэҕа,
самнал сайрэ элитчиэ
мидьэк чуонгөрэл йуодииҕанэ
эл туҥиэм.
Эйк угунэҥ, пойуодьэ самнал сайрак таҥ ибалтэгэҕат чэндэйҥул. Хадьир мэ туҥиэҥа йуодиидаҕанэ. Ваай мэ пуйарииҥа, сисхалэдэҥ йуоруҥа таҥ чуонгөрэлэ.
Тидэҥ адилпэ йөкуучиирэлэк ваай мэр уттэгэврэҥи. Таат льиэнуҥудаҕа чуонгөрэл ваай мэр өртэч. Самнал сайрапэ, нэрэгэйр, маранмэ самнар худуолҥи.
Ваай мэ көчэгэйрэм тидэҥ адилпэлэ. Ваай мэр өлкиэ-көдиҥи тидэҥ уорпэ. Эмдьэги уттэйнаадаҕа ваай мэ йахтаай туҥ акаадьэ:
— Эмдьэ-эҥ, эмдьэ-эҥ
тиэҥ йэрэгууд-иэмуҥдаҕа
эмулньиэнуи лавйэмдиэ
курульуолэл.
Таҥун эҕалҕан
алҕан уучиитэйли.
Тадаа хальархааньэй
пураахиль мэ льэнутэй.
Эйк угунэҥ тадаа көткэйҥудаҕа, маранмэ сукундава дитэ хуруулэ туҥуҥа хальархаапэ, пураахильпэ чэндэйр. Ваай мэ пуйариинааҥа, иитнэҥ ливуҥа. Тадаа гитньуо тидэҥ адилпэ аҕарэлэ мэ пулгэрэйҥа.
Йэкуульэлҥудаҕа ваай чуонгөрэл мэр өртэч. Ваай самнар худуолҥи хальархаапэ, пураахильпэ.
Адилпэ ваай мэр өлкиэҥи. Чуонгөрэл ваай мэ пэлнаам. Эмдьэги ваай мэр уттэйнаай. Маҕилги иньуори чумундордьэдаҕа көткэйнаай, ах көйлэр. Таҥ чуонгөрэл сисаҕас, мэннур — уурэҥ сэрбэдамундаҕа көткэйнаай. Тадаа акаадьэ ваай мэ йахтаай:
— Эмдьэ-эҥ, эмдьэ-эҥ
малаа вадурчик.
Тиэҥ йэрэгуу иэмуҥдаҕа
йойнваҕа албаҕан
алҕан уучиитэйли
ханьил хайчиэ элитчиэ
алҕан ливэтэм
чуонгөрэл йуодиидаҕанэ.
Хадьир ханьилпэ чэндэйрэлэк мэ пуйариинааҥа, йуодииги туҥиэҥумлэ. Хадуҥудэдэҥ эл өгэтэсчииҥу чуонгөрэлэ.
Адилпэ йөкуучиирэлэк ваай мэр уттэгэврэҥи, аҕарэлэ мэ пулгэрэйҥа, уттээйуолпэги мэр уучич.
Чуонгөрэл ваай мэр өртэч. Ханьил-хайчиэпэ ваай самнар худуолҥи. Чуонгөрэл ваай мэ көчэгэйрэм уорпэлэ:
— Тит лахульпэ мэ пулгэсут! — мондэҥ.
Уорпэ ваай мэр өлкиэҥи, эмдьэдьэ ваай мэр уттэйнаай. Чанмадьэ ваай йахтаарэҥ мони:
— Эм-дьэҥ! Эм-дь-э-эҥ!
Малаа вадурчи-ик.
Тиэҥ саанмонильэ
уучуорэҕа,
мидьэк хайчиэпул
эличчиэ чуонгөрэл йуодиидаҕанэ
эл ливэҥа.
Эйк угунэ, саанмонильэҕат хайчиэтэгэпэ пукирэйрэлэк, чуонгөрэл пурэ эйууҥи. Хадьир мэ нэриэҥа.
Адилпэ ваай йөкуучиирэлэк мэр уттэгэврэҥи. Тидэҥ чуонгорэл ваай мэр өртэч — хайчиэтэгэпэ йавнар нэрэгэйҥи.
Чуонгөрэл ваай мэ көчэгэйрэм адилпэлэ. Таҥпэ ваай мэр өлкиэкөдиҥи. Эличчиэ льэллэк эмдьэдьэ ваай мэр уттэйнаай. Тадаа чанма- дьэ йахтаарэҥ мони:
— Хадьир мэт монуолморав
мэ ньидьаҕач.
Мэт вэрвэ олльэлк ньидьаҕач
маалэк тиэҥ монходиэҕа
хуудэйрэлэк
ньаачин алҕан саҕанаатэйли.
Лэв-морирэ мол лэвҕан
нэмиэ йугулвэтуок!
Хадьир таҥ монходиэ эвчэҕа көткэйрэлэк, чуонгөрэлҥинь помогэйрэлэк, ньивальин саҕанааҥи. Чуонгөрэлтэгэ тэн өлкэрэҥ титтэҕа көткэйнаальэнь. Титтэҕа көткэйнаарэҥ элгодэринь турааттэрэйльэлум, чаҕатахильэк лукулэ тэлэтэйрэҥ. Тадаа өнидьэлэҥ пукирэйльэлул туҥ чуонгөрэлҕанэ тунульэлум. Таҥ өнидьэн чамча уучиинудаҕа йуоҥудаҕа, охо-монҥи, кэйэпэдаҕа тудэ пугудьэриэйуол пилууйирэҥ маархан йуолдэ амучэ адилтэгэк аҕуолэл! Анма йахтаарэҥ мони:
— Адилпэ, тит ураал
амутнэҥ чамуолльэнь.
Мэт пурэн
чуҥдэкудичилньэйль элдьэмут!
Туҥ адилпэ маалэйр маархуонь мэр ичуоҥа. Тадаат тидэҥ адилтэгэ лукулэ ваай мэ пөриндэйльэлум. Ваай лукуд-өнидьэ чамчэ дитэ пукирэйльэнь, ваай адилтэгэлэ мэ туҥульэлум. Таҥ өнидьэн чамча уучиидаҕа, анмэ кэйэпадаҕа мархильпэги нимэньэрэҥ-нэмэньэрэҥ аҕуолльэлҥи. Адилтэгэ ваай йахтаальэнь, молльэнь:
— Эмдьэпул! Тит адилпэ
тэнньэҥул.
Хадьир харуду ньаҕа гурчииҥик,
тэтчиэ ҥолдэн гаҕанэҥик!
Таат өндэриллэк, маранмэ саҕаальэнь.
Тидэҥ адилпэ тидэҥ мархильпэлэ мэ мэнльэлҥа титтэ көнмэпуол. Хадьир тадаат китньэр эдьилпэги амахаальэнь. Көдэ дитэ эннаальэлҥи.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
— Малаа, маранмэ сукинь мираайэли, мидьэк хадаа көткээйуок. Исэ мит титэ кид-угурчэндьэрукун йуотэй.
Хадьир мэ мирааҥи. Ууҥи — моҥон ньилэлпэги оорэрдаҕанэ, моннунҥи: «Хандьэмэ ҥолаай», моҥон ньилэлпэги альаадаҕанэ, моннунҥи: «Лэвэймэ ҥолаай».
Таат уунурэҥ, ичуоҥудаҕа, кэйэпэдаҕа кин вадуннимэк аҕуолэл. Акаадьэ мони:
— Энду ньируон сэвйэли, мидьэк нэмэлэ йуол!
Хадьир мэ сэвҥи — анмэ йэклэдэҕа лэвдуолпэдэньэҥ курульуодьэ мархильпэк саҕанэҥул, йуо анҕинурэҥ.
Туҥ көлльэлдьэ адилпэҕанэ мэ лөгитэҥа, мэ лавитэҥа.
Лэвдэллэк-хуодэльэллэк тидэҥ адилпэ мэ пулгэйҥи. Акаадьэ мони:
— Элдьэ тэт нэмэлэ йуомэҥ?
— Мархильэҥ йуомэҥ.
— Амучэ мархильэк?
— Аму-уч.
— Мэт йуойуол ваай хуодэдэҥ амучэ мархильэк.
— Хуодэ льэтуок? — мопи эмдьэги.
Мит көнмэпуол мэнльэлаханэ мэр ат амуольэнь! —мони акаадьэ.
Хадьир ваай лайҕудэҥ энду ньируон титтэ сэвйуолҕа сэвҥи. Мэ ньиэдьиҥи. Мархильпэ монльэлҥи:
— Мит мэ чанмандьэли. Тудэл курильиит митханэ. Таҥ тудэ монаҕарул ичуол мит.
— Холльэ таҥ тит чанмэ?
— Идьиэ мэ хадаа виэн лэвэйнбурэбэҕа иэруунуй. Тудэл мөриичэҥик, мидьэк монаҕар.
Хадьир туҥ адилпэ мэ кэвэйҥи, таҥ көдэлэ ваҥчиичэр. Иитнэҥ-иитнэҥ ваҥчиҥа. Таат мэ хабун чайлаҕан ваҥчирэлэк йокэ йаан вадуннимэк йуольэлҥумлэ. Тадаа мэ көткэйҥи. Ордьалал нимэ чамуотэгильэнь, кин нимэ мэ йукуолльэлҥи. Иукуолэл-даҥпэ тидэҥ мархильпул нимэ дитэ балльэлҥи.
— Эльин туҥ йуку нимэпэҕа сэвйэли, — молльэнъ акаадьэ.
Мэ сэвҥи, ваай ньируон. Охо-монҥи, тидэҥ мархильпэги саҕанэҥул! Анмэ саан луохалэк луохасаальэлҥа: «Митха эл сэвльэҥик, ордьалал нимэҕа сэвҥик!» — мондэҥ. Тидэҥ адилпэ нэвруурэҥ мэ пукирэйҥи. Таҥ чама нимэҥинь ууҥи. Сэспэдаҕанэ мэ йоҥдичааҥа. Анмэ монулэҥ мөрчиил:
— Молийии! Альаайэд-уорпэ титтэйлэк титтэ кэдэлҕанэ кэчиҥа!
Туҥ адилпэ мэ халдэйҥи, таҥ чуонгөрэл аруу мөрир. Чуонгөрэл лайаврэт көчэгэйрэм, мэ таҥудаам.
Туҥ адилпэ хааличэ чугуодьэ чии ҥолльэлҥи. Тааҕанэк көрэл эл поньаа Эмдьэдьэҥ маҕилҕанэ охоль лайаврэт сисаҕасум, ньиҥиэдигийэ баннубэҕа гитньуо сисаҕасум лайаврэт, ах маҕин көйлэ поньааснунмэлэ мэннуйэ ҥолуур.
Чанмадьэ таат өлкэрэҥ йахтарэҥ молльэнь:
— Эмдьэ-эҥ, эмдьэ-эҥ, гэ-эй,
мэр уттэчэҥ, гэ-эй,
тиэҥ йэрпэйэ ньаачин
саҕанэй ибал албаҕан
алҕан уучиитэйли.
Элэмдэр, эмдьэ, вадурчик.
Чуонгөрэл йуодииҕанэ
хулархаапэ
эличчиэ алҕан туҥиэҥутэм.
Хадьир, эйк угунэҥ, таҥ йалҕилҕат пойуодьэ хулархаапэк чэндэйнул, туҥ көрэлэ мэ пуйариинааҥа. Титтэ сисилэк пайдуҥа, таҥут моннунҥумлэ: «Мэ пуйарииҥа». Таат йуодиидаҕанэ туҥиэҥа, хадуҥудэдэҥ утурчэлэ эл өгэтэсҥу таҥ чуонгөрэлэ ах пуйариир.
Таат льиэнуҥудаҕа, тидэҥ чуонгөрэл йоҥоньаар мэр ор-тэ -эч. Хуодэҥ эл йоҥоньаат, хадуҥудэдэҥ эл өгэтэсну ах пуйариир! Тидэҥ өртэйдаҕа, хулархаапэҥ йавнар кэриэҥи, маранмэ самнар худуолҥи, нэрэгэйр.
Хадьир тадаат, ваай мэр өлкиэҥи уорпэ. Ваай мэ пэлнаам. Ваай чанмадьэ мэ йахтаай:
— Эмдьэ-эҥ,эмдьэ-эҥ
элэмдэр вадурчик.
Ваай тидэҥ көрэл
митханэ мэ пэлнаам.
Тиэҥ ходобэндьэ
ибал албаҕан алҕан уучиитэйли
льукуочиил сайрэ
чуонгөрэл йуодииҕанэ
йөкэ уулаха гитньуо ливэдаҕанэ
мэр ат уттэгэврэйли.
Хадьир, эйк утуҥэҥ таҥ ходобэндьэ ибалҕат пойуодьэ льукуочиил сайрак чэндьэйҥул. Тидэҥ чуоҥгөрэлэ пуйариинааҥа — хадуҥудэдэҥ эл өгэтэсҥу. Хадьир йөкөдьиэ уурэлэк, иитчиэ уттэгэвриэльэлҥудаҕа, чуонгөрэл ваай мэр өртэч. Льукуочиил сайрапэ, нэрэгэйр, анмэ самнар худуолҥи.
Адилпэ ваай мэр өлкиэҥи. Хадьир ваай мэ тоҥорэм таҥ чуонгөрэл, йуодииги чайларэйдаҕа. Ваай мэ пэлнаам. Эмдьэги ваай мэр угтэйнаай. Ваай мэ йахтаай:
Эмдьэ-эҥ, эмдьэ-эҥ!
Малаа вадурчик.
Тигин йэрэгуу иэмуҥдаҕа
чама чумун йоҕулэк,
ибалтэгэк курульуолэл.
Элэмдэр таҥ ибал
көчэгэйрэҕа,
самнал сайрэ элитчиэ
мидьэк чуонгөрэл йуодииҕанэ
эл туҥиэм.
Эйк угунэҥ, пойуодьэ самнал сайрак таҥ ибалтэгэҕат чэндэйҥул. Хадьир мэ туҥиэҥа йуодиидаҕанэ. Ваай мэ пуйарииҥа, сисхалэдэҥ йуоруҥа таҥ чуонгөрэлэ.
Тидэҥ адилпэ йөкуучиирэлэк ваай мэр уттэгэврэҥи. Таат льиэнуҥудаҕа чуонгөрэл ваай мэр өртэч. Самнал сайрапэ, нэрэгэйр, маранмэ самнар худуолҥи.
Ваай мэ көчэгэйрэм тидэҥ адилпэлэ. Ваай мэр өлкиэ-көдиҥи тидэҥ уорпэ. Эмдьэги уттэйнаадаҕа ваай мэ йахтаай туҥ акаадьэ:
— Эмдьэ-эҥ, эмдьэ-эҥ
тиэҥ йэрэгууд-иэмуҥдаҕа
эмулньиэнуи лавйэмдиэ
курульуолэл.
Таҥун эҕалҕан
алҕан уучиитэйли.
Тадаа хальархааньэй
пураахиль мэ льэнутэй.
Эйк угунэҥ тадаа көткэйҥудаҕа, маранмэ сукундава дитэ хуруулэ туҥуҥа хальархаапэ, пураахильпэ чэндэйр. Ваай мэ пуйариинааҥа, иитнэҥ ливуҥа. Тадаа гитньуо тидэҥ адилпэ аҕарэлэ мэ пулгэрэйҥа.
Йэкуульэлҥудаҕа ваай чуонгөрэл мэр өртэч. Ваай самнар худуолҥи хальархаапэ, пураахильпэ.
Адилпэ ваай мэр өлкиэҥи. Чуонгөрэл ваай мэ пэлнаам. Эмдьэги ваай мэр уттэйнаай. Маҕилги иньуори чумундордьэдаҕа көткэйнаай, ах көйлэр. Таҥ чуонгөрэл сисаҕас, мэннур — уурэҥ сэрбэдамундаҕа көткэйнаай. Тадаа акаадьэ ваай мэ йахтаай:
— Эмдьэ-эҥ, эмдьэ-эҥ
малаа вадурчик.
Тиэҥ йэрэгуу иэмуҥдаҕа
йойнваҕа албаҕан
алҕан уучиитэйли
ханьил хайчиэ элитчиэ
алҕан ливэтэм
чуонгөрэл йуодиидаҕанэ.
Хадьир ханьилпэ чэндэйрэлэк мэ пуйариинааҥа, йуодииги туҥиэҥумлэ. Хадуҥудэдэҥ эл өгэтэсчииҥу чуонгөрэлэ.
Адилпэ йөкуучиирэлэк ваай мэр уттэгэврэҥи, аҕарэлэ мэ пулгэрэйҥа, уттээйуолпэги мэр уучич.
Чуонгөрэл ваай мэр өртэч. Ханьил-хайчиэпэ ваай самнар худуолҥи. Чуонгөрэл ваай мэ көчэгэйрэм уорпэлэ:
— Тит лахульпэ мэ пулгэсут! — мондэҥ.
Уорпэ ваай мэр өлкиэҥи, эмдьэдьэ ваай мэр уттэйнаай. Чанмадьэ ваай йахтаарэҥ мони:
— Эм-дьэҥ! Эм-дь-э-эҥ!
Малаа вадурчи-ик.
Тиэҥ саанмонильэ
уучуорэҕа,
мидьэк хайчиэпул
эличчиэ чуонгөрэл йуодиидаҕанэ
эл ливэҥа.
Эйк угунэ, саанмонильэҕат хайчиэтэгэпэ пукирэйрэлэк, чуонгөрэл пурэ эйууҥи. Хадьир мэ нэриэҥа.
Адилпэ ваай йөкуучиирэлэк мэр уттэгэврэҥи. Тидэҥ чуонгорэл ваай мэр өртэч — хайчиэтэгэпэ йавнар нэрэгэйҥи.
Чуонгөрэл ваай мэ көчэгэйрэм адилпэлэ. Таҥпэ ваай мэр өлкиэкөдиҥи. Эличчиэ льэллэк эмдьэдьэ ваай мэр уттэйнаай. Тадаа чанма- дьэ йахтаарэҥ мони:
— Хадьир мэт монуолморав
мэ ньидьаҕач.
Мэт вэрвэ олльэлк ньидьаҕач
маалэк тиэҥ монходиэҕа
хуудэйрэлэк
ньаачин алҕан саҕанаатэйли.
Лэв-морирэ мол лэвҕан
нэмиэ йугулвэтуок!
Хадьир таҥ монходиэ эвчэҕа көткэйрэлэк, чуонгөрэлҥинь помогэйрэлэк, ньивальин саҕанааҥи. Чуонгөрэлтэгэ тэн өлкэрэҥ титтэҕа көткэйнаальэнь. Титтэҕа көткэйнаарэҥ элгодэринь турааттэрэйльэлум, чаҕатахильэк лукулэ тэлэтэйрэҥ. Тадаа өнидьэлэҥ пукирэйльэлул туҥ чуонгөрэлҕанэ тунульэлум. Таҥ өнидьэн чамча уучиинудаҕа йуоҥудаҕа, охо-монҥи, кэйэпэдаҕа тудэ пугудьэриэйуол пилууйирэҥ маархан йуолдэ амучэ адилтэгэк аҕуолэл! Анма йахтаарэҥ мони:
— Адилпэ, тит ураал
амутнэҥ чамуолльэнь.
Мэт пурэн
чуҥдэкудичилньэйль элдьэмут!
Туҥ адилпэ маалэйр маархуонь мэр ичуоҥа. Тадаат тидэҥ адилтэгэ лукулэ ваай мэ пөриндэйльэлум. Ваай лукуд-өнидьэ чамчэ дитэ пукирэйльэнь, ваай адилтэгэлэ мэ туҥульэлум. Таҥ өнидьэн чамча уучиидаҕа, анмэ кэйэпадаҕа мархильпэги нимэньэрэҥ-нэмэньэрэҥ аҕуолльэлҥи. Адилтэгэ ваай йахтаальэнь, молльэнь:
— Эмдьэпул! Тит адилпэ
тэнньэҥул.
Хадьир харуду ньаҕа гурчииҥик,
тэтчиэ ҥолдэн гаҕанэҥик!
Таат өндэриллэк, маранмэ саҕаальэнь.
Тидэҥ адилпэ тидэҥ мархильпэлэ мэ мэнльэлҥа титтэ көнмэпуол. Хадьир тадаат китньэр эдьилпэги амахаальэнь. Көдэ дитэ эннаальэлҥи.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
КИНДЬЭ
Мэт йукоогэ мэт эмэй, хаахаа, эмэй паабааги титтэньэ иркилльэҥоот йиэн шоромопул тии таа паҕунут эгужуни. Мэт титимиэ йукоодьэ уөрэптиэ нингэйли. Тан параагэ йаан харбэскэ хоннуйли. Илльэ миэстэгэ йахаҥидэ палаткалэк, одун нумэк эгэтэсьнуҥилэ. Мит хамиэдьаанундьиили. Шубулэк, лосилэк шахальэшнул, тиит таат кэсиинул. Харбаскэт ньиэрэк элиинул, оожиик лунбугэгэ кэсийнул. Мит андьэ митин чумутин эпиэлэк, мит эпиэ Энньаа. Тудэл ходо мони, таат чуму ууйуннуҥаа. Мит эпиэ чуму лэйдиим. Иркидьэ мит шоррмопул паҕул пэшшэйдин кэбэйни. Мит уөрэптиэ поньоойли. Мит эпиэ йоҥжись. Мит таат йодааиили, ньэ хаҥиинут, аҕидуунут, нъэ ансиит. Пэн эмичиэй, йоулоҥоот гудэй. Таат йоодот, эйрэт мит көнмэ Семендиэ угурчэраа будин арпась. Мит тамунҥин таа шахальааили, холиидэ мондэ Семендиэ: инлисьэ шоромок, ньэлэмэлэ эл иҥии, таатмиэ шаалҥин арпась. Мондьиили тудин:
— Семендиэ, тэт хойл оок, адаа модок, мит шороморул оотиили, мит ньаачаатиили тэтин.
Таат айии льэлугэ, мит йообии лаҥдэт шаар эйрэк холилэк мэдуул. Тамун мэттэллэ, мит нумэ лаҥин шубэжэиили, шэйрэйт. Семендиэ өрньэй мондэ:
— Хамиэҥик, полдоҥик, — өрньэдэ поньоой. Мит нумэгэ йахадэллэ эпиэнин мондьиили:
—Семендиэгэлэ шаар мойм, өрньэшум, хамиэгэ, хондьиили, эпиэ!
Таат айии льэлгэ Семендиэ кэлул, мит айаиили, йоулоси:
— Ходо льэк, ходо палаайэк?
Семендиэ мрни:
—Шөйлэ айнуллэ шэйрэсьэ. Андьэги лосилньэйбэдэк, эмбэйбэдэк.
Мит чумут иҥлэйли, айии таат мэжжэлугэ, мит эпиэ эгиэдэллэ мони:
— Эмэй, эчиэ тампэ кэлҥидэйнэ, титкэлэ итчэгайҥитэм айии. Тиинэ паҕунудин кэбэйт титин мондьоонпэк: эл холинэҥилэк, анил щэйрэйтэй! Идьии анил аай титкэт шэйрэсь, йообии эйрэнулбэн титкэ йахай.
Тиинэ таҥ Семендиэ угурчэраа ланин йуөдиэнуйли, мэжжиэнуйли. Таат Аннушкадиэ өрниэй:
— Йуөдэҥик, таҥдаа шаал молҕон кэйлэсьул.
Эпиэ мони:
— Эл өрньэҥилэк, чуруун анньэсик.
Мит иҥлэллэ чумут иркин палатка молҕо шахальаадэллэ, поолох, йоҥжоодьо олҕо шөктэллэ йоҥжуульэлдьиили, монут миткэлэ миндэллэ тудэньэ куөдэйтэм. Миткэлэ угуйэлмэ ажоон мэжжэськэ, мит нумэнин миткэлэ хонтэллэ лэштэллэ падоодьэ анилэ, монҥи:
— Ньэхаҥидэ эл хонҥилэк нумэгэт, эййэдулбэн куөдэйтэм.
Тамун киэйиэ ньэханьин киндьэ эл йуө. Шаал молҕон кэйлэсьут йэдуйиилбэн киндьэ оольэл.
Шалугин В.Г.
Ш 18 Ньиэдьиипэлэк үерпэҥин: Учебное пособие. Якутск: Изд-во ЯГУ. 2004. 36 с.
— Семендиэ, тэт хойл оок, адаа модок, мит шороморул оотиили, мит ньаачаатиили тэтин.
Таат айии льэлугэ, мит йообии лаҥдэт шаар эйрэк холилэк мэдуул. Тамун мэттэллэ, мит нумэ лаҥин шубэжэиили, шэйрэйт. Семендиэ өрньэй мондэ:
— Хамиэҥик, полдоҥик, — өрньэдэ поньоой. Мит нумэгэ йахадэллэ эпиэнин мондьиили:
—Семендиэгэлэ шаар мойм, өрньэшум, хамиэгэ, хондьиили, эпиэ!
Таат айии льэлгэ Семендиэ кэлул, мит айаиили, йоулоси:
— Ходо льэк, ходо палаайэк?
Семендиэ мрни:
—Шөйлэ айнуллэ шэйрэсьэ. Андьэги лосилньэйбэдэк, эмбэйбэдэк.
Мит чумут иҥлэйли, айии таат мэжжэлугэ, мит эпиэ эгиэдэллэ мони:
— Эмэй, эчиэ тампэ кэлҥидэйнэ, титкэлэ итчэгайҥитэм айии. Тиинэ паҕунудин кэбэйт титин мондьоонпэк: эл холинэҥилэк, анил щэйрэйтэй! Идьии анил аай титкэт шэйрэсь, йообии эйрэнулбэн титкэ йахай.
Тиинэ таҥ Семендиэ угурчэраа ланин йуөдиэнуйли, мэжжиэнуйли. Таат Аннушкадиэ өрниэй:
— Йуөдэҥик, таҥдаа шаал молҕон кэйлэсьул.
Эпиэ мони:
— Эл өрньэҥилэк, чуруун анньэсик.
Мит иҥлэллэ чумут иркин палатка молҕо шахальаадэллэ, поолох, йоҥжоодьо олҕо шөктэллэ йоҥжуульэлдьиили, монут миткэлэ миндэллэ тудэньэ куөдэйтэм. Миткэлэ угуйэлмэ ажоон мэжжэськэ, мит нумэнин миткэлэ хонтэллэ лэштэллэ падоодьэ анилэ, монҥи:
— Ньэхаҥидэ эл хонҥилэк нумэгэт, эййэдулбэн куөдэйтэм.
Тамун киэйиэ ньэханьин киндьэ эл йуө. Шаал молҕон кэйлэсьут йэдуйиилбэн киндьэ оольэл.
Шалугин В.Г.
Ш 18 Ньиэдьиипэлэк үерпэҥин: Учебное пособие. Якутск: Изд-во ЯГУ. 2004. 36 с.
КЫРЧЭАНА
Кырчэана льэй, иркин тэршсэньи. Угөҥин кэбэсь. Угөгэ йахадэгэ көдиэлэк кэлльэлул. Табунгэлэ йуөдэгэ көдиэл пролубогэ тудэл лахил падиэмэлэ. Лахиги пролубогэ йархаальэл Чолҕэлэ көдиэлэ шолҕиим. Көдиэл норхоҕаальэл, таатльэт лахилги шэльгэйльэл. Көдиэл пөгиэльэл.
Кырчэана нумөҥин кэбэсь. Таат аай хондэгэ чугөгэ иркин ходуодьэ шахалэк йуөльэлмэлэ.
— Чаачаа! Мэтул йохтэк мургэгэ!
Кырчэана миэдьиигэ имдэм. Миэдьиигэ анилэк имиэльэлллэлэ. Тамунгэлэ шахалэ пукэльэгэ пэшшэйльэлум. Табун йолаат тутсаам пукэльэгэ мэрэйльэл.
Шахалэ тамунгэлэ лэйт ходуой. Таат ходуодэгэ иркин поньхонодо кэлул.
— Шахалэ, — мони, — мэт промусльэ улумуй. Мэт таасильэ кэлтэйэ.
Таат ньаҕаа кэбэйҥи нумөҥин. Поньхонодо шахалэҥин тудэ машльуө тадиимэлэ. Атахльидьэ алшали. Чумут ньиэрпэги пудэ ходуольэл, тамунгэлэ шахалэ чуму лэйльэлум. Таат төмгэлэ поньхонодо мони:
—Эрчэ пугиль нуольэлдьэк, кэбэйк!
Шахалэ ходо льэти? Кэбэйльэл.
Поньхонодо аай кэбэсь. Иркин арнууйаак ходуол. Лэҥдуодьит
амдэлҥин льэльэл. Поньхонодо мони:
—Киэ, мэтньэ хон мэт нумөнин.
Ньаҕаа кэбэйҥи. Тудин өрдьуол тудэ машльуө тадиимэлэ. Поньходо мони:
Промишльайдин кэбэсьиильи.
— Таат кэбэйҥи ньаҕаа. Иркин пиэгэ йахаҥи. Толоупэлэк эйрэни. Поньхонодо мони:
Промишльайдэк!
Арнууйаа кэбэсь. Шаалҥин арпась, толоупэ тудин кэлҥи. Улэгэлэ лэгиэҥилэ. Пуддэптэгэ йиэсь аҕурпэшут аҕурпэшут, кийэн эл кудэдэ. Поньхонодо кэлдэллэ тунмундэйлэ шашахадайлум. Иркин толоулэк куддэлмэлэ.
Таат поньхонодо мони:
—Киэ, туөн ньэлбэт.
Таатльэллэ нумөҥин кэбэсь. Тамун йолаат арнууйаа йолаа миэльэлум, тамун эл кэлдьэ. Поньхонодо миэдэллэ, миэдэллэ аҥсьиидин кэбэйльэл.
Таат поньхонодо йуөдэгэ арнууйаа чуулэ чуму пукэльэгэ шарльэлум. Тутсаам ньэҕо өйльэ. Йуольэмэ тиҥди кэлул. Төмгэ поньхонодо мони:
— Эрчэ пугиль ҥуольэлдьэк! Куддэмэбэн чуму лэйможиимэк! Хадуҥтнэт кэлук таҥидэ кэбэйк. Мэт аҥдьэгэ эл льэлэк.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Кырчэана нумөҥин кэбэсь. Таат аай хондэгэ чугөгэ иркин ходуодьэ шахалэк йуөльэлмэлэ.
— Чаачаа! Мэтул йохтэк мургэгэ!
Кырчэана миэдьиигэ имдэм. Миэдьиигэ анилэк имиэльэлллэлэ. Тамунгэлэ шахалэ пукэльэгэ пэшшэйльэлум. Табун йолаат тутсаам пукэльэгэ мэрэйльэл.
Шахалэ тамунгэлэ лэйт ходуой. Таат ходуодэгэ иркин поньхонодо кэлул.
— Шахалэ, — мони, — мэт промусльэ улумуй. Мэт таасильэ кэлтэйэ.
Таат ньаҕаа кэбэйҥи нумөҥин. Поньхонодо шахалэҥин тудэ машльуө тадиимэлэ. Атахльидьэ алшали. Чумут ньиэрпэги пудэ ходуольэл, тамунгэлэ шахалэ чуму лэйльэлум. Таат төмгэлэ поньхонодо мони:
—Эрчэ пугиль нуольэлдьэк, кэбэйк!
Шахалэ ходо льэти? Кэбэйльэл.
Поньхонодо аай кэбэсь. Иркин арнууйаак ходуол. Лэҥдуодьит
амдэлҥин льэльэл. Поньхонодо мони:
—Киэ, мэтньэ хон мэт нумөнин.
Ньаҕаа кэбэйҥи. Тудин өрдьуол тудэ машльуө тадиимэлэ. Поньходо мони:
Промишльайдин кэбэсьиильи.
— Таат кэбэйҥи ньаҕаа. Иркин пиэгэ йахаҥи. Толоупэлэк эйрэни. Поньхонодо мони:
Промишльайдэк!
Арнууйаа кэбэсь. Шаалҥин арпась, толоупэ тудин кэлҥи. Улэгэлэ лэгиэҥилэ. Пуддэптэгэ йиэсь аҕурпэшут аҕурпэшут, кийэн эл кудэдэ. Поньхонодо кэлдэллэ тунмундэйлэ шашахадайлум. Иркин толоулэк куддэлмэлэ.
Таат поньхонодо мони:
—Киэ, туөн ньэлбэт.
Таатльэллэ нумөҥин кэбэсь. Тамун йолаат арнууйаа йолаа миэльэлум, тамун эл кэлдьэ. Поньхонодо миэдэллэ, миэдэллэ аҥсьиидин кэбэйльэл.
Таат поньхонодо йуөдэгэ арнууйаа чуулэ чуму пукэльэгэ шарльэлум. Тутсаам ньэҕо өйльэ. Йуольэмэ тиҥди кэлул. Төмгэ поньхонодо мони:
— Эрчэ пугиль ҥуольэлдьэк! Куддэмэбэн чуму лэйможиимэк! Хадуҥтнэт кэлук таҥидэ кэбэйк. Мэт аҥдьэгэ эл льэлэк.
Фольклор юкагиров / Сост. Г.Н. Курилов. — М; Новосибирск: Нау- ФУ5 ка, 2005. — 594 с.; ил. + компакт-диск.— (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 25)
Список
БЫРДАХ ТУҺУНАН ОСТУОРУЙА
Былыт үрдүгэр Тана оҕонньор олорбута эбитэ үһү. Алдьархай киҥнээх эбит. Кини дьон туундараҕа тиийэн кэлбиттэриттэн киҥэ-наара ордук холлубут. Дьону туундараттан үүртэлиэн баҕарбыт. "Хайдах үүрүөххэ сөбүй?" диэн санааҕа-онооҕо ылларбыт. Сыта-тура сылыктаан баран: быыкайкаан бырдаҕы айбыт. Бырдаҕын уһун, сытыы тумустаабыт уонна ыытан кэбиспит. Бырдаҕа дьоҥҥо көтөн кэлбит, биһиктээх оҕо утуйа сытарын көрбүт. Оҕо иэдэһигэр түспүт, уһун тумсун батары анньан, хаанын уулаан барбыт. Уулаабыт-уулаабыт, иһэ үллэн тахсыбыт. Оҕо ийэтэ ону көрөн, бырдаҕы ньиччи баттаабыт.
Киҥнээх Тана бырдаҕын күүппүт-күүппүт, бырдаҕа күүттэр мэлийбит. Тана былытыгар быардыы түһэн, аллараа сири өҥөйбүт: бырдаҕа өлөн сытарын көрбүт. Оҕонньор кыыһыран силбиэтэнэн турбут. Уон бырдаҕы оҥорон дьоҥҥо ыыппыт. Дьон олору эмиэ өлөртөөн кэбиспит. Тана, онтон абаран, аны биэс уон бырдаҕы ыыппыт. Дьон уонна табалар көмөлөөн, ол бырдахтарын ныһыйтаан кэбиспиттэр. Тана уора-кылына эбии кыынньан турбут, ахса биллибэт үгүс бырдаҕынан дьону саба ыспыт.
Ол олус оботтоох бырдахтар эбит, дьон уонна табалар хааннарын супту уулаабытынан барбыттар. Дьон ыксаан, тордоххо түспүттэр. Быыһы-арыты буланнар, бырдахдар онно да киирбиттэр.
Биир дьахтар, ас буһараары, уот оттуммут. Кутаатын үрдүгэр сэбирдэхтээх үөл талахтар лабааларын саба бырахпыт. Дьэ, доҕоор, онно хойуу буруо бургуччуйан тахсыбат дуо! Бырдахтар ол буруоттан күрэнэргэ барбыттар. Онтон ыла дьон, түптэ оҥорон, бырдахтары кыйдыыр идэлэммит.
— Тана оҕонньор билигин былытыгар олороро буолуо
дуу?— диибин мин. Сибилигин аҕай бырдах бөҕөнү ныһыйбытым, олорум оннугар ол хара санаалаах оҕонньор өссө үгүс бырдаҕы түһэриэ буоллаҕа! Оттон ийэм мин мунчаарыыбын сэрэйбэтэҕэ:
— Олорор-олорор,— диэбитэ кини.— Сатахха ыалдьыбат даҕаны. Ыалдьара буоллар, бырдаҕа, баҕар, мөлтүү түһүө этэ,
— Оттон дьон тоҕо былыкка тахсан, Тананы үүрэн кэбиспэттэрий?—диэн мин ыйытабын.
— Күһүн тымныйар,— диир ийэм.— Оччоҕо Тана илиитэ тоҥон, бырдаҕы оҥороро мөлтүүр. Биирдэ арай биир табаһыт тордоххо топпут бырдах нэһиилэ ыадаллан олорорун көрбүт уонна: «Баҕайы, бахтай!» — диэн баран, ньиччи баттаан кэбиспит. Табаһыт ол саҥатын истэн, Тана ити миигин эттэҕэ диэн куттанан, бэлэмнээбит бырдахтарын барыларын төлө туппут, олор сиргэ түһэн, тоҥон өлбүттэр.
Онтон ыла Тана күһүн аайы дьонтон куттанар, аны миэхэ тахсыахтара диэн сэрэхэдийэр буолбут,
Оттон саас буоллаҕына эмиэ ирэн-хорон, дьону туундараттан үүрэр баҕата хончоҥноон кэлэр үһү. Ол курдук күн бүгүҥҥүгэ диэри салҕанан бара турар.
Ити остуоруйаны мин бэркэ сэргээн истибитим. Тананы үүрэ, былыкка хайдах ыттыахха сөбүн толкуйдаабытым. Ийэбиттэн ыйытыахпын дьулайарым: аны мин былыкка тахсарбын бопсуоҕа, ыытыа суоҕа.
Үрдүбүнэн унаара устар былыттары халампааһынан сирийэн одуулуубун: хайа, аны Тана олорорун көрөөйөмүй?
Оҕолоор, эһиги эмиэ былыты манааҥ, Тананы көрдөххүтүнэ, биллэрээриҥ. Мин кирсин нэһиилэ тардар сүүнэ улахан ох саалаахпын. Онон ыттахпына, былыкка тиэрдэ тэбиэ.
Николай Курилов.
"Туундараҕа олоробун" кинигэттэн.
Саха сиринээҕи кинигэ издательствота.
Дьокуускай, 1985 с.
Киҥнээх Тана бырдаҕын күүппүт-күүппүт, бырдаҕа күүттэр мэлийбит. Тана былытыгар быардыы түһэн, аллараа сири өҥөйбүт: бырдаҕа өлөн сытарын көрбүт. Оҕонньор кыыһыран силбиэтэнэн турбут. Уон бырдаҕы оҥорон дьоҥҥо ыыппыт. Дьон олору эмиэ өлөртөөн кэбиспит. Тана, онтон абаран, аны биэс уон бырдаҕы ыыппыт. Дьон уонна табалар көмөлөөн, ол бырдахтарын ныһыйтаан кэбиспиттэр. Тана уора-кылына эбии кыынньан турбут, ахса биллибэт үгүс бырдаҕынан дьону саба ыспыт.
Ол олус оботтоох бырдахтар эбит, дьон уонна табалар хааннарын супту уулаабытынан барбыттар. Дьон ыксаан, тордоххо түспүттэр. Быыһы-арыты буланнар, бырдахдар онно да киирбиттэр.
Биир дьахтар, ас буһараары, уот оттуммут. Кутаатын үрдүгэр сэбирдэхтээх үөл талахтар лабааларын саба бырахпыт. Дьэ, доҕоор, онно хойуу буруо бургуччуйан тахсыбат дуо! Бырдахтар ол буруоттан күрэнэргэ барбыттар. Онтон ыла дьон, түптэ оҥорон, бырдахтары кыйдыыр идэлэммит.
— Тана оҕонньор билигин былытыгар олороро буолуо
дуу?— диибин мин. Сибилигин аҕай бырдах бөҕөнү ныһыйбытым, олорум оннугар ол хара санаалаах оҕонньор өссө үгүс бырдаҕы түһэриэ буоллаҕа! Оттон ийэм мин мунчаарыыбын сэрэйбэтэҕэ:
— Олорор-олорор,— диэбитэ кини.— Сатахха ыалдьыбат даҕаны. Ыалдьара буоллар, бырдаҕа, баҕар, мөлтүү түһүө этэ,
— Оттон дьон тоҕо былыкка тахсан, Тананы үүрэн кэбиспэттэрий?—диэн мин ыйытабын.
— Күһүн тымныйар,— диир ийэм.— Оччоҕо Тана илиитэ тоҥон, бырдаҕы оҥороро мөлтүүр. Биирдэ арай биир табаһыт тордоххо топпут бырдах нэһиилэ ыадаллан олорорун көрбүт уонна: «Баҕайы, бахтай!» — диэн баран, ньиччи баттаан кэбиспит. Табаһыт ол саҥатын истэн, Тана ити миигин эттэҕэ диэн куттанан, бэлэмнээбит бырдахтарын барыларын төлө туппут, олор сиргэ түһэн, тоҥон өлбүттэр.
Онтон ыла Тана күһүн аайы дьонтон куттанар, аны миэхэ тахсыахтара диэн сэрэхэдийэр буолбут,
Оттон саас буоллаҕына эмиэ ирэн-хорон, дьону туундараттан үүрэр баҕата хончоҥноон кэлэр үһү. Ол курдук күн бүгүҥҥүгэ диэри салҕанан бара турар.
Ити остуоруйаны мин бэркэ сэргээн истибитим. Тананы үүрэ, былыкка хайдах ыттыахха сөбүн толкуйдаабытым. Ийэбиттэн ыйытыахпын дьулайарым: аны мин былыкка тахсарбын бопсуоҕа, ыытыа суоҕа.
Үрдүбүнэн унаара устар былыттары халампааһынан сирийэн одуулуубун: хайа, аны Тана олорорун көрөөйөмүй?
Оҕолоор, эһиги эмиэ былыты манааҥ, Тананы көрдөххүтүнэ, биллэрээриҥ. Мин кирсин нэһиилэ тардар сүүнэ улахан ох саалаахпын. Онон ыттахпына, былыкка тиэрдэ тэбиэ.
Николай Курилов.
"Туундараҕа олоробун" кинигэттэн.
Саха сиринээҕи кинигэ издательствота.
Дьокуускай, 1985 с.
КУТУЙАХЧААН УОННА БӨРӨ ТУСТАРЫНАН ОСТУОРУЙА
Аҕабын бөһүөлэккэ ыҥырбыттара. Ийэм биһиги туундараҕа иккиэйэҕин хаалбыппыт. Мин бэйэбин хоргуһа суох киһинэн ааҕынабын да, түүн бөрөлөр улуйан онолуйдахтарына ынырык буолар. Оччоҕо ийэм хоонньугар түһэбин. Оттон ийэм миэхэ маннык остуоруйаны сибигинэйэн кэпсиир:
— Кутуйахчаан уонна бөрө бииргэ олорбуттар. Бөрө дьиэ туттуон баҕарбатах. Оттон кутуйахчаан киэҥ, сырдык тордоҕу туруоруммут. Биирдэ бөрө өлбүт кыыл табаны соһон аҕалбыт: «Маны үллэрэн астаа, буһар»,— диэбит. Бэйэтэ эмиэ ханна эрэ сүүрэн хаалбыт.
Кутуйахчаан табатын сүлэн, этин эттээн, күөс өрүммүт. Ол кэмҥэ таһырдьа турку икки таба эҥээнин тыаһа икки сүрдэммит. Кутуйахчаан дьиктиргээн ойон тахсыбыта, арай кини бииһин ууһа көһөн иһэр эбит. Тарбахтара улук буолуор диэри барыларын кытта аахтара илии түтуһар. Оннук элбэхтэр эбит кутуйахчаан аймахтара.
— Хайдах олороҕун?— диэн ыйыталлар.
— Үчүгэйдик,— диир кутуйахчаан.
— Соҕотоҕун олороҕун дуо?— диэн дьиктиргииллэр.
— Соҕотоҕун.
— Биһиги сылайдыбыт,— дэһэллэр аймахтара.— Хонон, сынньанан ааһыахпыт.
— Тото-хана аһааҥ-сиэҥ,— кутуйахчаан остуол тардар.
Аймахтара кутуйахчаан маннык улахан кыыл табаны өлөрөр булчут буолбутун хайгыы-хайгыы аһаан барбыттар. Утуйан, сынньанан баран, сарсыарда айанныы турбуттар. Соҕотох хаалан баран, кутуйахчаан, дьэ, биирдэ өйдөммүт: бөрөбүн тугунан аһатабын? Куттана олордоҕуна, бөрөтө тиийэн кэлбит. Остуолга олороот эппит:
— Эккин хотор!
Кутуйахчаан бөрө иннигэр уҥуохтары таһааран ууран биэрбит. Бөрө ону сонно хачыгыратан кэбиспит.
— Этиҥ ханнаный?
— Уҥуох иһигэр баара.
— Сөп,— диэбит бөрө.— Оттон төбөтө.
— Ону мин сиэбитим, биһиги сиэбиппит, кинилэр сиэбиттэрэ.
Киҥэ-наара холлон, бөрө бардьыгыныы түһэр:
— Кимнээҕий ол «мин», «биһиги», «кинилэр» диэн?
— Бэйэҥ эппитиҥ дии: «Маны үллэрэн астаа, буһар»,— диэн, Эн этиигин ылынан, аймахтарым кэлбиттэригэр, үллэрэн биэрбитим,— диэбит.
Бөрө кыыһыран ойон турбут:
— Эйигин кытта олорбоппун. Арахсабыт,— диэн хаһыытыы-хаһыытыы, тордох сабыыта тириилэри хастаан ылла, кум-хам тута-тута ыйыстыталаан кэбиспит.
— Баҕайы тоҥон өл.
— Бэйэҥ кэһэйиэҥ, мин хороонноохпун,— диэт, кутуйахчаан хороонугар түспүт.
Бөрө аһаҕас халлаан анныгар соротоҕун оноллон олорон хаалбыт: уота умуллубут, тордоҕо мэлигир, арай хаҕыс тыал хаары ытыйан холоруктуур. Тоҥон ыксаан, бөрө кутуйахчаан хороонун үрдүгэр хороллон олорон, улуйан онолуйбут:
Ууй-ууй, тымныытыан,
Ууй-ууй, тоҥнохпуон!
Кутуйахчаан барахсан,
Хорооҥҥуттан тахсаарыый!
Ураһаҕын туруоран,
Уоккун-күөскүн оттоорууй!
Хоргуппуккун умнаарыый!
Хомойбуккун умнаарыый!
Ууй-ууй!
Ийэм ити ырыаны ыллаабытыгар, мин бөрөнү тоҕо эрэ аһына санаабытым. Тоҕо буолла? Билбэтим. Ол гынан баран, бөрө улуйарын иһиттэхпинэ, тоҕо эрэ эмиэ күттанабын.
Николай Курилов.
"Туундараҕа олоробун" кинигэттэн.
Саха сиринээҕи кинигэ издательствота.
Дьокуускай, 1985 с.
— Кутуйахчаан уонна бөрө бииргэ олорбуттар. Бөрө дьиэ туттуон баҕарбатах. Оттон кутуйахчаан киэҥ, сырдык тордоҕу туруоруммут. Биирдэ бөрө өлбүт кыыл табаны соһон аҕалбыт: «Маны үллэрэн астаа, буһар»,— диэбит. Бэйэтэ эмиэ ханна эрэ сүүрэн хаалбыт.
Кутуйахчаан табатын сүлэн, этин эттээн, күөс өрүммүт. Ол кэмҥэ таһырдьа турку икки таба эҥээнин тыаһа икки сүрдэммит. Кутуйахчаан дьиктиргээн ойон тахсыбыта, арай кини бииһин ууһа көһөн иһэр эбит. Тарбахтара улук буолуор диэри барыларын кытта аахтара илии түтуһар. Оннук элбэхтэр эбит кутуйахчаан аймахтара.
— Хайдах олороҕун?— диэн ыйыталлар.
— Үчүгэйдик,— диир кутуйахчаан.
— Соҕотоҕун олороҕун дуо?— диэн дьиктиргииллэр.
— Соҕотоҕун.
— Биһиги сылайдыбыт,— дэһэллэр аймахтара.— Хонон, сынньанан ааһыахпыт.
— Тото-хана аһааҥ-сиэҥ,— кутуйахчаан остуол тардар.
Аймахтара кутуйахчаан маннык улахан кыыл табаны өлөрөр булчут буолбутун хайгыы-хайгыы аһаан барбыттар. Утуйан, сынньанан баран, сарсыарда айанныы турбуттар. Соҕотох хаалан баран, кутуйахчаан, дьэ, биирдэ өйдөммүт: бөрөбүн тугунан аһатабын? Куттана олордоҕуна, бөрөтө тиийэн кэлбит. Остуолга олороот эппит:
— Эккин хотор!
Кутуйахчаан бөрө иннигэр уҥуохтары таһааран ууран биэрбит. Бөрө ону сонно хачыгыратан кэбиспит.
— Этиҥ ханнаный?
— Уҥуох иһигэр баара.
— Сөп,— диэбит бөрө.— Оттон төбөтө.
— Ону мин сиэбитим, биһиги сиэбиппит, кинилэр сиэбиттэрэ.
Киҥэ-наара холлон, бөрө бардьыгыныы түһэр:
— Кимнээҕий ол «мин», «биһиги», «кинилэр» диэн?
— Бэйэҥ эппитиҥ дии: «Маны үллэрэн астаа, буһар»,— диэн, Эн этиигин ылынан, аймахтарым кэлбиттэригэр, үллэрэн биэрбитим,— диэбит.
Бөрө кыыһыран ойон турбут:
— Эйигин кытта олорбоппун. Арахсабыт,— диэн хаһыытыы-хаһыытыы, тордох сабыыта тириилэри хастаан ылла, кум-хам тута-тута ыйыстыталаан кэбиспит.
— Баҕайы тоҥон өл.
— Бэйэҥ кэһэйиэҥ, мин хороонноохпун,— диэт, кутуйахчаан хороонугар түспүт.
Бөрө аһаҕас халлаан анныгар соротоҕун оноллон олорон хаалбыт: уота умуллубут, тордоҕо мэлигир, арай хаҕыс тыал хаары ытыйан холоруктуур. Тоҥон ыксаан, бөрө кутуйахчаан хороонун үрдүгэр хороллон олорон, улуйан онолуйбут:
Ууй-ууй, тымныытыан,
Ууй-ууй, тоҥнохпуон!
Кутуйахчаан барахсан,
Хорооҥҥуттан тахсаарыый!
Ураһаҕын туруоран,
Уоккун-күөскүн оттоорууй!
Хоргуппуккун умнаарыый!
Хомойбуккун умнаарыый!
Ууй-ууй!
Ийэм ити ырыаны ыллаабытыгар, мин бөрөнү тоҕо эрэ аһына санаабытым. Тоҕо буолла? Билбэтим. Ол гынан баран, бөрө улуйарын иһиттэхпинэ, тоҕо эрэ эмиэ күттанабын.
Николай Курилов.
"Туундараҕа олоробун" кинигэттэн.
Саха сиринээҕи кинигэ издательствота.
Дьокуускай, 1985 с.
ТАБАЛАР ХАЙДАХ МУОСТАММЫТТАРА, КИҺИ МААМЫКТАЛАММЫТА
Биирдэ Миша биһикки тордохпут таһыгар мустубут табалары маамыктанан тута оонньоотубут. Миша маамыктата сайыҥҥы талах лабаатын курдук хойуу салаалаах таба муоһугар иилилиннэ. Онно Миша ыйытта: «Тоҕо бу сорох таба муоһа элбэх сарбынньахтааҕый, сорох киэнэ аҕыйаҕый?» Мин: «Дьоннор сарбыйаллара буолуо»,— диэтим. Миша мин хоруйбун астыммата. Туркутун абырахтыы олорор аҕатыттан тиийэн ыйытта. Онуоха аҕата: «Тонти ийэтиттэн ыйыт. Кини барыны бары билэр»,— диэтэ. Миша мин ийэбиттэн ыйытыан тоҕо эрэ дьулахадыйда. Саҥата суох маамыктатын түүрэн хомуйа турбахтаан баран, тордоххо барда. Онно тиийэн, ийэбиттэн ыйытта: «Таба муоһа тоҕо элбэх салаалааҕый?»
Ийэм, мүчүҥнүү-мүчүҥнүү, хамсатыгар табах уурунна. Дьэ, ити кини туох эрэ кэрэхсэбиллээҕи кэпсээри гынна.
Мин сэрэйбитим курдук буолла, ийэм биһиэхэ маннык остуоруйаны сэһэргээтэ:
— Былыыр-былыр туундараҕа биир маныыһыт олорбут. Кинини Илэтэй эбэтэр сахалыы эттэххэ, Табаһыт диэн ааттыыллара. Кэргэннээх, оҕолордоох эбит. Муоһа суох соҕотох табалааҕа үһү. Ол кэмҥэ таба муостаах буоларын ким да билбэт этэ. Илэтэй табата куоттаҕына олус эрэйинэн тутара дииллэр. Онон ат курдук өртөөн мэччитэрэ үһү. Тоҕо эбитэ буолла, ол кэмҥэ табалар оту сииллэр эбит. Сылгы курдук хаар анныттан хаһан аһыыллара үһү.
Биирдэ кыһын Илэтэйдээх ыраах хотугу күөлгэ көһөн тиийбиттэр. Тордох туруорунан, уот оттунан, аһаабыттар- сиэбиттэр. Табаларын Илэтэй таһырдьа өртөөн кэбиспит. Арай түүн иһиттэҕинэ, таһырдьа туйах тыаһа чугдааран кэлбит.
Илэтэй аанын сэгэппитэ, тордоҕун таһыгар ынырык дьүһүннээх оҕонньор кэлэн турар эбит. Куттанан, төттөрү түспүт, «Тугу гынар буоллаҕай?»—дии санаабыт, билэ тахсыан баҕарбыт да, куттанара бэрт, тыла кууран хаалбыт, тииһэ тииһигэр ыпсыбат буолбут. Кутталын арыый намыратан баран, тордоҕун ураҕастарыттан тардыһан онидигилга (буруо тахсар хайаҕаһыгар) ыттыбыт. Онон өҥөйөн көрбүтэ, сүрдээх ынырык оҕонньор кини табатын кытта кэпсэтэн эрэр. «Бэйэтинээҕэр оҕолорун аһынабын»,— диир табата. «Оннук аһынар буоллаххына, кинилэргэ хаал даҕаны. Ол эрээри маннык истигэн буолума»,— диэт, хоонньуттан туох эрэ үрүҥү хостоон, табаҕа көрдөрбүт уонна баайыллан турар быатын сүөрбүт. Таба сүүрэ турбут.
Ону көрөөт, Илэтэй тугу барытын умнан кэбиспит. Тутуһан турар сиэрдийэтин төлө ыһыктыбыт, холумтан ортотугар бурҕас гына түһээт, таһырдьа ыстаммыт. Оҕонньоро мэлигир. Кыһыытыттан-абатыттан хаарга олоро түспүт. Арай ол түгэҥҥэ аттынан кутуйах субурус гыммытыи, тутан ылбыт. Кутуйаҕа эмискэ били ынырык оҕонньор буола түспүт. Кыыһырбыт Илэтэй кинини уолугуттан өрө анньа-анньа: «Мин табабын тоҕо босхо ыыттыҥ? Аны хайдах тутабын»,— диэн хаһыытаабыт. Төһө өрө анньар да, соччонон оҕонньоро, атаҕын сиртэн араарбакка эрэ, уһаан иһэр эбит. Өрө анньан да туһа суоҕун Илэтэй өйдөөбүт — ыһыктан кэбиспит. Онуоха оҕонньор эппит: «Мии бу дойду иччитэбин. Манна кэлбит тыынар-тыыннаах барыта мин ыалдьыттарым буолаллар. Оттон эн табаҕын аччык хоннорон эрэҕин дии. Онон аһата ыыттым»,— диэбит. "Эн дойдуҥ ото суох эбит дии. Дьэ, тугу булан аһыыр?»— бардьыгынаабыт кыыһырбыта ааһа илик Илэтэй. «Лабыктаны сиэҕэ. Бу маны»,— оҕонньор били табаҕа көрдөрбүт үрүҥ отун Илэтэйгэ биэрбит. «Тот табаны хайдах кыайан тутуомуй? Табабыттан мэлийдэҕим»,— диэн Илэтэй санаарҕаабыт.
Сарсыарда дьонугар тугу да кэпсээбэтэх. Саҥата суох аһаан баран, туундараҕа барбыт. Дьогдьоот үрдүгэр тахсан көрбүтэ, арай аллара кини табата турар үһү. Били лабыкта 18 от салаатын курдук сараадыйбыт муостаммыт. Барахсан чэрэллэн турар көрүҥэ кэрэкэтин сөҕөн, Илэтэй хараҕын уутун соттон ылбыт. Онтон аны табатын хайдах да тутар кыаҕа суоҕун санаан, хараастаан, хаарга олоро түспүт. Аттынан эмиэ кутуйах субурус гыммыт, Илэтэй ону харбаан ылбыта, бэҕэһээҥи оҕонньоро буолан хаалбыт. Онуоха Идэтэй хом түһэн эппит: «Оҕонньоор, эн мин табабар аһылык биэрдиҥ, кэрэчээн муоһу бэлэхтээтиҥ. Оттон миигин, саатар, кинини тутарбар үөрэппэтиҥ». «Эн балыктыыгын дуо?»— ыйыппыт оҕоҥньоро. «Балыктаан». «Тугунан балыктыыгын?» «Илиминэн». «Табаҕын да илимнээн тут эбээт»,— диэт, оҕонньор мэлис гыммыт.
Илэтэй тула тэпсэҥнээбэхтээт, дьиэтигэр кэлбит. Илимин ылан, табатын тута барбыт. Күнү-күннээн табатын илиминэн тута сатаабыт. Илимэ илдьирийэн, быа курдук буолуор диэри муҥнаммыт. Онтон кыһыйан, илимин элээмэтин эрийэн-эрийэн баран, быраҕан куһуурдубут! Онто тиийэн, табатын муоһугар иилиллэ түспүт. Илэтэй үөрэн: "Туттум, туттум»,— дии-дии, ыстаҥалаабыт.
Дьэ, онтон ыла киһиэхэ «маамыкта» диэн табаны тутар уһун быа баар буолбут. Оттон таба сиир отун — лабыктатын маарынныыр дьүһүннээх муостаммыт.
— Таба тоҕо элбэх салаалаах муостаммытын өйдөөтүгүт ини?— диэн ийэм остуоруйатын түмүктээтэ.
Миша биһикки таһырдьа таҕыстыбыт. Мин табалары көрөн баран, юкагирдыы ыллаатым:
Тоҕо дьэ бу маннык Сыа курдук лабыкта
Муостаргыт кэрэтин, Сымнаҕас, мап-маҥан.
Табалаар, табалаар, Тото сиэ, сылаанньый,
Аны мин билэбин. Тугутчаан барахсан.
Оттон Миша эбээннии ыллаата:
Тамайа сиэлээхтиир Алыс да таптыыбын,
Табакам барахсан, Маамыкта быабынан ,
Адаархай муостаргын Быраҕан тутабын.
Биһиги табалар уонна тугутчааннар аттыларыгар үрүҥ лабыктаҕа күөлэһийэ-күөлэһийэ ыллаатыбыт-туойдубут.
Николай Курилов.
"Туундараҕа олоробун" кинигэттэн.
Саха сиринээҕи кинигэ издательствота.
Дьокуускай, 1985 с.
Ийэм, мүчүҥнүү-мүчүҥнүү, хамсатыгар табах уурунна. Дьэ, ити кини туох эрэ кэрэхсэбиллээҕи кэпсээри гынна.
Мин сэрэйбитим курдук буолла, ийэм биһиэхэ маннык остуоруйаны сэһэргээтэ:
— Былыыр-былыр туундараҕа биир маныыһыт олорбут. Кинини Илэтэй эбэтэр сахалыы эттэххэ, Табаһыт диэн ааттыыллара. Кэргэннээх, оҕолордоох эбит. Муоһа суох соҕотох табалааҕа үһү. Ол кэмҥэ таба муостаах буоларын ким да билбэт этэ. Илэтэй табата куоттаҕына олус эрэйинэн тутара дииллэр. Онон ат курдук өртөөн мэччитэрэ үһү. Тоҕо эбитэ буолла, ол кэмҥэ табалар оту сииллэр эбит. Сылгы курдук хаар анныттан хаһан аһыыллара үһү.
Биирдэ кыһын Илэтэйдээх ыраах хотугу күөлгэ көһөн тиийбиттэр. Тордох туруорунан, уот оттунан, аһаабыттар- сиэбиттэр. Табаларын Илэтэй таһырдьа өртөөн кэбиспит. Арай түүн иһиттэҕинэ, таһырдьа туйах тыаһа чугдааран кэлбит.
Илэтэй аанын сэгэппитэ, тордоҕун таһыгар ынырык дьүһүннээх оҕонньор кэлэн турар эбит. Куттанан, төттөрү түспүт, «Тугу гынар буоллаҕай?»—дии санаабыт, билэ тахсыан баҕарбыт да, куттанара бэрт, тыла кууран хаалбыт, тииһэ тииһигэр ыпсыбат буолбут. Кутталын арыый намыратан баран, тордоҕун ураҕастарыттан тардыһан онидигилга (буруо тахсар хайаҕаһыгар) ыттыбыт. Онон өҥөйөн көрбүтэ, сүрдээх ынырык оҕонньор кини табатын кытта кэпсэтэн эрэр. «Бэйэтинээҕэр оҕолорун аһынабын»,— диир табата. «Оннук аһынар буоллаххына, кинилэргэ хаал даҕаны. Ол эрээри маннык истигэн буолума»,— диэт, хоонньуттан туох эрэ үрүҥү хостоон, табаҕа көрдөрбүт уонна баайыллан турар быатын сүөрбүт. Таба сүүрэ турбут.
Ону көрөөт, Илэтэй тугу барытын умнан кэбиспит. Тутуһан турар сиэрдийэтин төлө ыһыктыбыт, холумтан ортотугар бурҕас гына түһээт, таһырдьа ыстаммыт. Оҕонньоро мэлигир. Кыһыытыттан-абатыттан хаарга олоро түспүт. Арай ол түгэҥҥэ аттынан кутуйах субурус гыммытыи, тутан ылбыт. Кутуйаҕа эмискэ били ынырык оҕонньор буола түспүт. Кыыһырбыт Илэтэй кинини уолугуттан өрө анньа-анньа: «Мин табабын тоҕо босхо ыыттыҥ? Аны хайдах тутабын»,— диэн хаһыытаабыт. Төһө өрө анньар да, соччонон оҕонньоро, атаҕын сиртэн араарбакка эрэ, уһаан иһэр эбит. Өрө анньан да туһа суоҕун Илэтэй өйдөөбүт — ыһыктан кэбиспит. Онуоха оҕонньор эппит: «Мии бу дойду иччитэбин. Манна кэлбит тыынар-тыыннаах барыта мин ыалдьыттарым буолаллар. Оттон эн табаҕын аччык хоннорон эрэҕин дии. Онон аһата ыыттым»,— диэбит. "Эн дойдуҥ ото суох эбит дии. Дьэ, тугу булан аһыыр?»— бардьыгынаабыт кыыһырбыта ааһа илик Илэтэй. «Лабыктаны сиэҕэ. Бу маны»,— оҕонньор били табаҕа көрдөрбүт үрүҥ отун Илэтэйгэ биэрбит. «Тот табаны хайдах кыайан тутуомуй? Табабыттан мэлийдэҕим»,— диэн Илэтэй санаарҕаабыт.
Сарсыарда дьонугар тугу да кэпсээбэтэх. Саҥата суох аһаан баран, туундараҕа барбыт. Дьогдьоот үрдүгэр тахсан көрбүтэ, арай аллара кини табата турар үһү. Били лабыкта 18 от салаатын курдук сараадыйбыт муостаммыт. Барахсан чэрэллэн турар көрүҥэ кэрэкэтин сөҕөн, Илэтэй хараҕын уутун соттон ылбыт. Онтон аны табатын хайдах да тутар кыаҕа суоҕун санаан, хараастаан, хаарга олоро түспүт. Аттынан эмиэ кутуйах субурус гыммыт, Илэтэй ону харбаан ылбыта, бэҕэһээҥи оҕонньоро буолан хаалбыт. Онуоха Идэтэй хом түһэн эппит: «Оҕонньоор, эн мин табабар аһылык биэрдиҥ, кэрэчээн муоһу бэлэхтээтиҥ. Оттон миигин, саатар, кинини тутарбар үөрэппэтиҥ». «Эн балыктыыгын дуо?»— ыйыппыт оҕоҥньоро. «Балыктаан». «Тугунан балыктыыгын?» «Илиминэн». «Табаҕын да илимнээн тут эбээт»,— диэт, оҕонньор мэлис гыммыт.
Илэтэй тула тэпсэҥнээбэхтээт, дьиэтигэр кэлбит. Илимин ылан, табатын тута барбыт. Күнү-күннээн табатын илиминэн тута сатаабыт. Илимэ илдьирийэн, быа курдук буолуор диэри муҥнаммыт. Онтон кыһыйан, илимин элээмэтин эрийэн-эрийэн баран, быраҕан куһуурдубут! Онто тиийэн, табатын муоһугар иилиллэ түспүт. Илэтэй үөрэн: "Туттум, туттум»,— дии-дии, ыстаҥалаабыт.
Дьэ, онтон ыла киһиэхэ «маамыкта» диэн табаны тутар уһун быа баар буолбут. Оттон таба сиир отун — лабыктатын маарынныыр дьүһүннээх муостаммыт.
— Таба тоҕо элбэх салаалаах муостаммытын өйдөөтүгүт ини?— диэн ийэм остуоруйатын түмүктээтэ.
Миша биһикки таһырдьа таҕыстыбыт. Мин табалары көрөн баран, юкагирдыы ыллаатым:
Тоҕо дьэ бу маннык Сыа курдук лабыкта
Муостаргыт кэрэтин, Сымнаҕас, мап-маҥан.
Табалаар, табалаар, Тото сиэ, сылаанньый,
Аны мин билэбин. Тугутчаан барахсан.
Оттон Миша эбээннии ыллаата:
Тамайа сиэлээхтиир Алыс да таптыыбын,
Табакам барахсан, Маамыкта быабынан ,
Адаархай муостаргын Быраҕан тутабын.
Биһиги табалар уонна тугутчааннар аттыларыгар үрүҥ лабыктаҕа күөлэһийэ-күөлэһийэ ыллаатыбыт-туойдубут.
Николай Курилов.
"Туундараҕа олоробун" кинигэттэн.
Саха сиринээҕи кинигэ издательствота.
Дьокуускай, 1985 с.
ТОНТИ ТУҺУНАН ИЙЭМ ОСТУОРУЙАТА УОННА МИН ТҮҮЛҮМ
Күнү быһа таба туркутунан сыыртаҥ хатыыскалыы оонньоон, онтон ийэбэр көмөлөһөн, таһырдьаттан муус киллэрсэн, дэлби сылайдым. Күөс буһарын кэтэһэ таарыйа, таба тэллэххэ тиэрэ түстүм.
Ийэм аттыбар кэлэн олордо уонна Тонти уол оскуолаҕа киирбитин, онтон ыраах салгыы үөрэнэ барбытын уонна, летчик буолан, өндөл халлааҥҥа көппүтүн туһунан остуоруйаны кэпсээтэ.
Мин ону сэргээн истэ сыттахпына, халтаһаларым ыараан, харахтарым сабыллан бардылар.
Онтон эмискэ арай аҕам күрэхтэһиигэ сүүрдэр туркутугар олорор буолан хааллым. Икки ахсым буураттары көлүммүппүн. Буураттарым иннилэрин диэки түһүнэн кэбиһээттэрин, өрө күөрэйэн таҕыстым.
Көтөн истим, көтөн истим.
Аллара көрбүтүм — биһиги тордохпут турар.
Табаларбын сир диэки салайдым.
Хаары сөмөлүөт курдук күдээритэ ытыйан туркум тордох таһыгар кэлэн тохтоото.
Ийэлээх аҕам миигин үөрэ-көтө кууһа түстүлэр. Дьон тула мустан, истиҥник эҕэрдэлииллэр, ытыктабыллаахтык одуулууллар. Ону дьиктиргээн бэйэбин өҥөйөн көрүммүтүм, доҕоор, летчик таҥаһа таҥастаах эбиппин. Хаһыаттары, киинэ лиэнтэлэрин аҕалтаабыппын туркубуттан түһэртээтилэр. Миша аҕата табаларбын мэччитэ ыытаары гыммытыгар: «Сотору бөһүөлэккэ төннөбүн»,— диэн тохтоттум уонна аҕалбыт кэһиибин түҥэттим. Үчүгэйкээн баҕайы эгэлгэ оонньуурдары эмиэ аҕалтаабыппын. Онтон ол оонньуурдарбынан бары оонньоон бардыбыт. Бэркэ көрүлээн эрдэхпитинэ, арай... аҕам миигин туруору тарта:
— Хайа, нохоо, утуйан хаалбыккын дуу? Туран аһаа,— диэтэ.
Сибилигин аҕай сыппытым дии, ол икки ардыгар элбэҕи да түһүү охсубуппун.
Николай Курилов.
"Туундараҕа олоробун" кинигэттэн.
Саха сиринээҕи кинигэ издательствота.
Дьокуускай, 1985 с.
Ийэм аттыбар кэлэн олордо уонна Тонти уол оскуолаҕа киирбитин, онтон ыраах салгыы үөрэнэ барбытын уонна, летчик буолан, өндөл халлааҥҥа көппүтүн туһунан остуоруйаны кэпсээтэ.
Мин ону сэргээн истэ сыттахпына, халтаһаларым ыараан, харахтарым сабыллан бардылар.
Онтон эмискэ арай аҕам күрэхтэһиигэ сүүрдэр туркутугар олорор буолан хааллым. Икки ахсым буураттары көлүммүппүн. Буураттарым иннилэрин диэки түһүнэн кэбиһээттэрин, өрө күөрэйэн таҕыстым.
Көтөн истим, көтөн истим.
Аллара көрбүтүм — биһиги тордохпут турар.
Табаларбын сир диэки салайдым.
Хаары сөмөлүөт курдук күдээритэ ытыйан туркум тордох таһыгар кэлэн тохтоото.
Ийэлээх аҕам миигин үөрэ-көтө кууһа түстүлэр. Дьон тула мустан, истиҥник эҕэрдэлииллэр, ытыктабыллаахтык одуулууллар. Ону дьиктиргээн бэйэбин өҥөйөн көрүммүтүм, доҕоор, летчик таҥаһа таҥастаах эбиппин. Хаһыаттары, киинэ лиэнтэлэрин аҕалтаабыппын туркубуттан түһэртээтилэр. Миша аҕата табаларбын мэччитэ ыытаары гыммытыгар: «Сотору бөһүөлэккэ төннөбүн»,— диэн тохтоттум уонна аҕалбыт кэһиибин түҥэттим. Үчүгэйкээн баҕайы эгэлгэ оонньуурдары эмиэ аҕалтаабыппын. Онтон ол оонньуурдарбынан бары оонньоон бардыбыт. Бэркэ көрүлээн эрдэхпитинэ, арай... аҕам миигин туруору тарта:
— Хайа, нохоо, утуйан хаалбыккын дуу? Туран аһаа,— диэтэ.
Сибилигин аҕай сыппытым дии, ол икки ардыгар элбэҕи да түһүү охсубуппун.
Николай Курилов.
"Туундараҕа олоробун" кинигэттэн.
Саха сиринээҕи кинигэ издательствота.
Дьокуускай, 1985 с.
ХАБДЬЫ АТАҔА ХАЙДАХ ТҮҮЛЭММИТЭ
Аҕам биирдэ хабдьылаан кэлбитэ. Хабдьыны мин урут да элбэхтик көрөрүм. Ол гынан баран атаҕа түүлээҕин болҕойбот этим.
— Бай, хабдьы атаҕа түүлээх эбит дуу?
Ити ыйытыыттан сиэттэрэн, эмиэ остуоруйа төрөөн тахсар:
Биирдэ хаастары кытта бииргэ хабдьы көтүһэн кэлбит. Бу хотугу дойдуну олус сөбүлээбит, манна букатын хаалыан баҕарбыт. Кыһын тымныы түһэрин, онон күһүн соҕуруу төнүннэххэ сатанарын хаастар этэ сатаан кэбиспиттэр — хабдьылара ылымматах. Хаалан хаалбыт.
Сотору хаар түспүт. Оччолорго хабдьы атаҕа, эмиэ хаас атаҕын курдук, сыгынньах эбит. Тоҥон ыксаабыт. «Өлөрүм кэллэҕэ»,— дии санаабыт. Кынатынан саптан, ыарҕа төрдүгэр тоҥон титирэстии сыппыт.
Арай эмискэ ким эрэ кинини өрө тардан таһаарбыт. Соһуйан көрө түспүтэ: биир эмээхсин ылан, хоонньугар уктубут. Тордоҕор илдьэ кэлбит.
Хабдьы сылааска киирэн ирбит-хорбут. Үөрүүтүттэн холумтаны тула сүүрэкэлээбит. Ол сылдьан, күөс буһарар солуурчах хоруотугар кутуругунан биһиллибит. Эмээхсин сотон-ыраастаан, сууйан-тараан муҥнаммыт — туһа тахсыбатах. Онтон ыла хабдьы кутуруга харалаах буолбута үһү.
Кыһын тымныытын билбэккэ, аччыктыыр кыһалҕатын көрбөКкө хабдьы холумтан аттыгар көҥүл көрүлүү сылдьыбыт. Арай уот буруотуттан халтаһата кытарбыт. Онон хабдьы хараҕа кыһыл кылдьыыламмыт.
Тордох иһигэр хаайтаран олорууттан салҕан барбыт. Биирдэ күүлэйдии тахсыбыт. Мунан хаалбыт. Тордоҕун нэһиилэ булбут. Ол сылдьан атаҕын үлүппүт. Ону көрөн, эмээхсин этэрбэс тигэн биэрбит.
Хабдьы таһырдьа тахсан, хаар устун сүүрэлээбит. Атаҕа олох тоҥмот. Үчүгэй баҕайы. Тула өттө тула мап-маҥан, сып-сырдык, ып-ыраас. Үөрүүтүттэн-көтүүтүттэн эмээхсин эрэйдээҕи букатын да умнан кэбиспит. Киэҥ тунаар туундара устун көрүлүү, көтө-дайа турбут.
Арай дьону көрдөҕүнэ эрэ эмээхсини өйдүү түһэр эбит уонна умнубут саатыттан күрэнэн, куота көтөр буолбут.
Кыыдааннаах кыһыны туораатаҕына, өлөртөн өрүһүйбүт эмээхсинин өйдүү түһэр эбит.
Ол иһин саас аайы хабдьы, эмээхсиҥҥэ ахтарын этээри, тордоххо чугаһыыр, ол сылдьан дьону көрдөҕүнэ, кыбыстан «хаб-хаб» диэн кэлэҕэйдиир буолбут.
Николай Курилов.
"Туундараҕа олоробун" кинигэттэн.
Саха сиринээҕи кинигэ издательствота.
Дьокуускай, 1985 с.
— Бай, хабдьы атаҕа түүлээх эбит дуу?
Ити ыйытыыттан сиэттэрэн, эмиэ остуоруйа төрөөн тахсар:
Биирдэ хаастары кытта бииргэ хабдьы көтүһэн кэлбит. Бу хотугу дойдуну олус сөбүлээбит, манна букатын хаалыан баҕарбыт. Кыһын тымныы түһэрин, онон күһүн соҕуруу төнүннэххэ сатанарын хаастар этэ сатаан кэбиспиттэр — хабдьылара ылымматах. Хаалан хаалбыт.
Сотору хаар түспүт. Оччолорго хабдьы атаҕа, эмиэ хаас атаҕын курдук, сыгынньах эбит. Тоҥон ыксаабыт. «Өлөрүм кэллэҕэ»,— дии санаабыт. Кынатынан саптан, ыарҕа төрдүгэр тоҥон титирэстии сыппыт.
Арай эмискэ ким эрэ кинини өрө тардан таһаарбыт. Соһуйан көрө түспүтэ: биир эмээхсин ылан, хоонньугар уктубут. Тордоҕор илдьэ кэлбит.
Хабдьы сылааска киирэн ирбит-хорбут. Үөрүүтүттэн холумтаны тула сүүрэкэлээбит. Ол сылдьан, күөс буһарар солуурчах хоруотугар кутуругунан биһиллибит. Эмээхсин сотон-ыраастаан, сууйан-тараан муҥнаммыт — туһа тахсыбатах. Онтон ыла хабдьы кутуруга харалаах буолбута үһү.
Кыһын тымныытын билбэккэ, аччыктыыр кыһалҕатын көрбөКкө хабдьы холумтан аттыгар көҥүл көрүлүү сылдьыбыт. Арай уот буруотуттан халтаһата кытарбыт. Онон хабдьы хараҕа кыһыл кылдьыыламмыт.
Тордох иһигэр хаайтаран олорууттан салҕан барбыт. Биирдэ күүлэйдии тахсыбыт. Мунан хаалбыт. Тордоҕун нэһиилэ булбут. Ол сылдьан атаҕын үлүппүт. Ону көрөн, эмээхсин этэрбэс тигэн биэрбит.
Хабдьы таһырдьа тахсан, хаар устун сүүрэлээбит. Атаҕа олох тоҥмот. Үчүгэй баҕайы. Тула өттө тула мап-маҥан, сып-сырдык, ып-ыраас. Үөрүүтүттэн-көтүүтүттэн эмээхсин эрэйдээҕи букатын да умнан кэбиспит. Киэҥ тунаар туундара устун көрүлүү, көтө-дайа турбут.
Арай дьону көрдөҕүнэ эрэ эмээхсини өйдүү түһэр эбит уонна умнубут саатыттан күрэнэн, куота көтөр буолбут.
Кыыдааннаах кыһыны туораатаҕына, өлөртөн өрүһүйбүт эмээхсинин өйдүү түһэр эбит.
Ол иһин саас аайы хабдьы, эмээхсиҥҥэ ахтарын этээри, тордоххо чугаһыыр, ол сылдьан дьону көрдөҕүнэ, кыбыстан «хаб-хаб» диэн кэлэҕэйдиир буолбут.
Николай Курилов.
"Туундараҕа олоробун" кинигэттэн.
Саха сиринээҕи кинигэ издательствота.
Дьокуускай, 1985 с.